Пламя потрескивало и металось под ветром, рассыпал искры, которые вспыхивали, как звезды, но сразу же гасли под снегопадом.— У нас остается совсем мало времени. До твоего дома уже близко.Сейчас у нас есть возможность поговорить обо всем начистоту, но очень коротко, — сказала женщина. — А весь разговор займет, пожалуй, не один день. — Она задумалась. — Нет, годы нужны, а то и целой жизни может оказаться мало, чтобы понять все до конца.— У нас с тобой она есть! Целая жизнь вместе, — ответил счастливый Нильс.Она крепче сжала поводья.— Нам будет нелегко. Прежде всего, само начало… Я очень боюсь. Что я скажу Ингеборг? Как скажу, какими словами? Помоги, надо что-то придумать, нельзя нанести ей такую рану, от которой она не оправится.Нильс покраснел.— Я совсем о ней забыл.— Не укоряй себя. Радость так легко превращается в себялюбие. Когда-то и я умела о многом забывать.— Эяна!— Дагмара.Нильс перекрестился.— Как я мог забыть о чуде, произошедшем с тобой? Прости, Господи, меня грешного.— Да, будет нелегко, — снова заговорила Дагмара. — Тебе придется опекать меня больше, чем обычно опекают мужья жен. Ведь и плоть и разум мной наполовину унаследованы от морского царя.— Но другая половина в тебе святая. И потому меня ждут суровые испытания.Нильс улыбнулся, и в его улыбке вдруг промелькнуло что-то от прежнего наивного паренька, матроса с когга «Хернинг».— Никогда не говори так, — жалобно попросила Дагмара. — Ты еще не знаешь, какая я. Вспыльчивая, упрямая, нет во мне женской кротости и терпения, хоть я и очень стараюсь стать лучше. Но я никогда не предам твою любовь, Нильс. — Дагмара коснулась его руки.Нильс взял ее за руку и внимательно, серьезно поглядел в глаза. В них отражались тускло-желтые огни факелов и мерцающие снежинки. Он тихо спросил:— Ты правда любишь меня, Дагмара? Я знаю, что я тебе нравлюсь.Никакого права требовать большего у меня нет. И все же…— Я твоя, если ты этого хочешь, — искренне и честно ответила Дагмара.— Мое сердце тебе еще предстоит покорить. Но я молю Бога, чтобы тебе это удалось. И буду всеми силами помогать тебе в этом. 10 Ингеборг Хьялмарсдаттер, уроженке Ютландии, было лет тридцать с небольшим. Ранней весной она приехала в Хорнбек, маленький рыбачий поселок на северном побережье Зеландии. Из Копенгагена можно было доехать сюда верхом за один день. Она заранее прислала в Хорнбек людей, которые подыскали и приобрели на имя своей госпожи хороший дом, обставили и оборудовали его всем необходимым. Жителям поселка они сказали, что хозяйка дома вдова, состоятельная дама, решившая приобрести дом в тихом поселке, чтобы иногда приезжать сюда отдохнуть от шумной городской жизни, ей, дескать, нравится жить среди простых людей, таких же, какой и сама она была до того как вышла замуж за богатого человека.Рыбаки встретили Ингеборг с почтительной робостью, но вскоре поняли, что новая жительница поселка — не какая-нибудь надменная знатная дама, с ней можно было вести себя просто. Богатая вдова ничуть не важничала, держалась со всеми приветливо, разговаривала она на смешном ютландском наречии. Она всегда была рада помочь, охотно ссужала рыбаков деньгами или находила им какую-нибудь работу у себя в доме. Но все-таки никто в поселке так и не познакомился с ней близко. Холостым мужчинам скоро пришлось отказаться от попыток поухаживать за Ингеборг. В гости она не ходила и сама не приглашала соседей чаще, чем того требовали приличия.Никаких слухов, сплетен, да и просто разговоров о ее лрошлом в поселке не ходило. Она жила одна, сама вела хозяйство, готовила еду, покупала на рынке продукты. Каждый день, если позволяла погода, Ингеборг гуляла вдоль морского берега или по лесу и часто проходила за день по несколько миль. Эти прогулки уже не были столь безрассудным риском, как когда-то в прежние времена, когда Ингеборг гуляла в окрестностях Альса. Жизнь в Датском королевстве шла мирно, во всяком случае, на какое-то время установилось относительное спокойствие. Тем не менее, никто из женщин, кроме Ингеборг, не отваживался в одиночестве глять по лесам. Когда приходский священник предостерег ее от дальних прогулок, Ингеборг улыбнулась и ответила, что уже испытала за свою жизнь все мыслимые несчастья и беды, так что теперь ей бояться нечего и некого.Шло время. На смену сырому ветру и проливным дождям пришла пора цветения. На полях началась вспашка, потом сев, рыбачьи лодки уходили в море на лов. Затем цветы отцвели, на, яблонях появилась завязь, в полях зазеленели молодые всходы, и не умолкая распевали птицы в лесу.На крыше дома Айнара Брандсена, как повелось издавна, на старом тележном колесе устроило гнездо семейство аистов. Люди говорили: если аисты свили гнездо на крыше, это к добру, жди удачи для всего поселка.И в самом деле, по осени пошли в Хорнбеке свадьбы, крестины, веселые праздники. Рыбаки возвращались из моря с богатым уловом. Были, конечно, в поселке и похороны, и тяжкие недуги, старуха с косой и здесь ходила, собирая свою жатву. Так шло все своим чередом, пока не приехал в поселок загадочный незнакомец.Он прибыл с запада, со стороны Зундского пролива. Должно быть, приехал из Копенгагена, потому что скакал он на лошади чистейших кровей и одет был в дорогое и красивое, хоть и запылившееся в дороге платье. Всадник отличался необыкновенно высоким ростом, у него было гладкое безусое лицо и светлые золотистые волосы, с каким-то странным тускло-зеленым отливом. По-видимому, он был молод, но выглядел исхудавшим и усталым.Горделивая осанка и надменный вид незнакомца плохо вязались с тем, что ни слуга, ни грум не сопровождали его в путешествии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122