Джордж больше не показывался, и Аннализа была ему за это благодарна, понимая, что, если они встретятся вновь и он ее поцелует, дело может зайти слишком далеко.Нет, она решительно не была влюблена в Джорджа, но чувственное влечение к нему после того единственного поцелуя стало неодолимым. Был 1951 год, она жила в Калифорнии, а не на застрявшей в средневековье Сицилии, и прекрасно знала, что многие ее американские подруги, ни секунды не раздумывая, последовали бы своему инстинкту. Рядом был Голливуд, великая фабрика целлулоидных грез, ходили слухи и сплетни, свидетельствовавшие о весьма растяжимой морали. Индустрия разводов в Неваде работала на полную мощность. На словах все выходило даже слишком просто.Аннализа была воспитана в очень строгих итальянских, вернее даже сицилийских, традициях. Ей становилось не по себе, и она чувствовала себя задетой, когда слышала анекдот о сицилийских женщинах, которые все делают, не выходя из дому, даже для измены мужу у них есть три Д: деверь, дядюшка и двоюродный братец. Этот анекдот казался ей оскорбительным и неприличным. Трудный, непонятный даже для нее самой ребенок, воспоминание о трагической любви Кало и неудавшийся брак и без того делали ее жизнь нелегкой.Она лениво поднялась, подошла к краю, вытянув перед собой руки, грациозно прыгнула в самую середину бассейна и ушла под воду, наслаждаясь ее прохладной лаской. Когда она вынырнула, запрокинув к небу голову с блестящими и гладкими от воды волосами, возле бассейна раздался телефонный звонок.В четыре взмаха она достигла покрытой эмалью стальной лесенки, выбралась из воды и схватила трубку.– Вас спрашивает мистер Джордж, – сообщил дворецкий.– Соедините меня с ним, – ответила она, стараясь сохранить безразличный тон.– Как дела? – голос Джорджа звучал волнующе, усиливая растущее в ней желание.– Хорошо, а у тебя? – Ей хотелось отбросить условности и прямо сказать ему, как страстно она жаждет его видеть.– Давненько мы не виделись, – весело заметил он.– Ну, понимаешь, – принялась оправдываться Аннализа, – Филип только позавчера вернулся из Нью-Йорка.Длинные мокрые волосы облепили ей плечи.– Послушай, я во Фриско, остановился в «Шератоне». Почему бы тебе сюда не подъехать? Мы бы вместе пообедали, – продолжал он таким голосом, что она сразу же насторожилась.– В чем дело, Джордж?Высоко в небе пролетел самолет, вновь пробудив в ней стремление уехать.– Филип вызвал меня к себе в контору, – он старался говорить как можно беззаботнее, но достиг обратного: слова прозвучали зловеще.– Что ж тут такого особенного? – Приглашение «на ковер» к Филипу было частью повседневной жизни.– Он спросил, какие намерения я имею по отношению к тебе, – объяснил Джордж.– Вот как? Это меняет дело. – Она отпила глоток сока, чувствуя сухость во рту.– Именно это я и хотел тебе сказать.Повисла пауза.– Ну что ж, вот ты и сказал, – усмехнулась она. Итак, Филип знал и целый месяц молчал. Как похоже на него!– Не хочешь спросить, откуда он узнал о нас с тобой?– Ну, хорошо. Так откуда же он узнал? – По плечам у нее катились с волос капли воды.– Он вернулся в тот вечер, чтобы просить у тебя прощения. Мы как раз уехали верхом. Он все видел из окна кабинета. Напился вдрызг и на рассвете потихоньку уехал, пока мы все спали.– И что ты ответил?Солнце припекало ее загорелые плечи.– Сказал, что нечего строить из себя пуританина. Объяснил, что это был невинный братский поцелуй, – его голос звучал ясно и спокойно.– А это правда, Джордж? – От солнца, от океанского воздуха и запаха цветов у нее слегка кружилась голова.– Нет, – честно признался он, – я люблю тебя.– Опрометчивое заявление, – испуганно сказала Аннализа.– Я люблю тебя и хочу тебя, – твердо повторил он.– О, Джордж, ты же знаешь, что мы не можем себе этого позволить.– Я хочу тебя, но не стану тебя домогаться. У тебя и без того проблем хватает.– Я не приеду в «Шератон», – решила Аннализа.– Что ж, ты права. – Он понимал, что ей принадлежит решающий голос.– Лучше ты приезжай ко мне, Джордж, – предложила она. – Вместе пообедаем.– Когда? – спросил он, задохнувшись от неожиданности.– Прямо сейчас.Она положила трубку и тут же снова сняла ее, чтобы вызвать дворецкого:– Альберт, пусть приготовят обед на двоих. Приедет мой деверь, – повесив трубку, она села на траве и попыталась осмыслить новость, только что сообщенную Джорджем. Паники не было, она чувствовала себя очень спокойно и уверенно.Итак, Филип знает. Он нарочно ускорил отъезд в Вашингтон и Нью-Йорк, чтобы иметь время все обдумать, а может быть, и разузнать, что будет происходить в его отсутствие. Уж конечно, он нанял детектива, чтобы следить за каждым ее шагом, а поскольку слежка ничего не дала, решил напрямую все выложить брату.Аннализа спрашивала себя, знает ли он о Кало, и решила, что это маловероятно. Филип продолжал оставаться загадкой.«Я его совсем не знаю, – растерянно говорила она себе. – Не знаю, ревнует он или нет. Не знаю даже, любит ли он меня. Единственное, в чем я уверена, так это в том, что он держит меня в плену, даже не спрашивая, не тяготит ли меня несвобода. Так он мстит за любовь, которой я не смогла ему дать. Но что еще хуже, он втянул моего сына в эту психологическую войну. Возможно, у него есть свои причины, чтобы до бесконечности продлевать эту ситуацию. Но и у меня их предостаточно, чтобы с ней покончить».Она накинула купальный халат, села за столик, сняла телефонную трубку и набрала рабочий номер Филипа в Сан-Франциско. Ей ответила Вера, его секретарша.– Мистер Брайан на совещании, – сказала она. – Если хотите, миссис Брайан, я передам, чтобы он вам перезвонил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153