Потеря Маари, покушение на его жизнь, череда драматических событий, обрушившихся на него в последние дни, привели его на грань нервного истощения.«Да, времена и вправду изменились, – подумал он. – Наркотики, терроризм, уголовщина. И в довершение всего – мотокросс по освященной церковной земле».На ощупь в темноте он нашарил свои часы со светящимся циферблатом. Было восемь часов утра. Он проспал три часа. В голове теснились воспоминания о бессонной ночи, проведенной в кабинете за разговором с Кало и телефонными звонками в Африку и Соединенные Штаты. В конце концов это был единственный светлый момент за все последнее время – они нашли решение проблемы Бурхваны. Кало предложил простой план, показавшийся Барону выполнимым и надежным именно благодаря своей простоте.И кроме того, он поссорился с Карин. Мало ему было всех прочих свалившихся на него бед, не хватало только провинциальной закомплексованности, ханжеской морали и австро-венгерского норова этой рыжей дикарки.Он чувствовал себя усталым, подавленным, обессиленным жарой, которая давала о себе знать даже в этот ранний час. Лицо заросло щетиной, во рту была настоящая конюшня от выкуренных за ночь сигарет и выпитого виски. При каждом движении голова грозила расколоться на части, а грохот мотоцикла сводил с ума. Наконец кто-то прогнал рокера, и наступила тишина. Ему с трудом удалось заставить себя подняться. Спал он без пижамы: на рассвете, после бессонной ночи, ему едва хватило сил раздеться и дотащиться до постели.Он пошел в ванную и стал наполнять ванну горячей водой: нужно было вернуть себе хоть мало-мальски нормальный облик, и никакой душ не помог бы ему так расслабиться и привести в порядок мысли, как горячая ванна. Пока она наполнялась водой, он тщательно побрился, и из зеркала на него глянуло какое-то подобие человеческого лица.Только он погрузился в горячую воду, как появился Кало с дымящейся чашкой кофе.– Выпей, полегчает, – он протянул Барону чашку.– Ты уже на ногах? – удивился Бруно.– Стараюсь помочь тебе собрать побитые черепки. – Вид у Кало был бодрый и свежий, словно он проспал десять часов кряду. – Вот прими, – добавил он, протягивая Бруно таблетку аспирина. – Сразу станет лучше.Барон проглотил аспирин и запил его горячим кофе.– Не говори мне, что ты даже не ложился, – сказал он с досадой. – А я и не говорю, – кротко согласился Кало.– Неужели ты не устал? – Это был праздный вопрос.– Годы мои уже не те, – твердо ответил великан, – но я еще могу позволить себе бессонную ночку.Бруно вылез из ванны, что-то бормоча под нос насчет старых пней, которым все нипочем, вытерся и вернулся в спальню, где его уже дожидалось чистое белье и одежда, аккуратно разложенная на постели. Кофе и аспирин начали действовать, он почувствовал себя лучше.– Жду тебя внизу к завтраку, – сказал Кало, пока Барон одевался.Первое, что он намерен был сделать, это помириться с Карин, пробиться сквозь ее ледяную замкнутость и строгость, объяснить ей, что видимость не всегда соответствует реальности. Быстрым шагом он прошел по галерее второго этажа в восточное крыло палаццо и постучал в дверь комнаты Карин. Ответа не последовало. Он снова постучал и, поскольку за дверью по-прежнему царило молчание, решил войти.«Надо было бы месяц не разговаривать с этой стервой», – в сердцах подумал он, стыдясь собственной слабости.Он повернул ручку, и дверь открылась. Комната была совершенно пуста, кровать аккуратно застелена, словно в ней никто не спал. Может быть, Карин спустилась вниз к завтраку, а горничная уже успела прибрать в комнате?Он спустился по лестнице и вошел в столовую. Кало спокойно доедал свой завтрак.– Приятного аппетита, – сказал Барон. Спокойствие великана придало ему уверенности. Если бы что-то случилось, Кало бы знал.Великан с полным ртом промычал «спасибо» в ответ, пока дворецкий подавал завтрак Барону.– А где все остальные? – спросил Бруно недовольным голосом, решив начать издалека.– Спят как сурки, – невозмутимо ответил Кало.Бруно тошнило при одной мысли о еде.– А где Карин? – спросил он, наливая себе апельсинового сока из хрустального графина.– Уехала, – ответил Кало по-прежнему невозмутимо, продолжая с аппетитом есть.– Как уехала? – Он поставил графин на стол с такой силой, что чуть не разбил.– Уехала, – подтвердил великан. – Часа два назад они уехали вместе с Розалией.– И ты позволил ей уехать? – вскричал Барон, приходя в бешенство. Судьба Розалии волновала его куда меньше.– А что, мы уже берем заложников? – с деланным возмущением спросил Кало. – Они мне сказали, что хотят уехать, и я отвез их в аэропорт Пунта-Раизи. Что ж я еще мог поделать?Бруно единым духом осушил стакан сока.– Эта чокнутая сама не понимает, на что нарывается! – воскликнул он с тревогой.– Ты имеешь в виду арабского подонка? – спросил Кало.– А кого же еще? – он с гневом смотрел на крестного, продолжавшего есть, словно после месячного поста.– Этой ночью мы ему сервировали такое блюдо, – заметил великан, вытирая рот, – что у него своих дел будет по горло. Кроме того, он не знает, жив ты или мертв, а главное, никто ему не докладывал, что ты сохнешь по этой девице. – Он смахнул с рубашки приставшие крошки. – Никому и никогда в голову не придет, что какая-то женщина может быть так дорога Барону, чтобы стоило брать ее в плен.Разница между Бруно и Кало состояла в том, что великан, гораздо более сдержанный и хладнокровный, не потерял способности рассуждать.– Ну почему она решила вдруг уехать? – спрашивал Бруно, обращаясь скорее не к крестному, а к самому себе.– Ты меня спрашиваешь? – изумился великан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153