С тех пор Калоджеро Коста познал радость жизни.А сейчас он готовился убить Миммо Карузо. Никаких угрызений он при этом не испытывал. Он был уже не обиженным и запуганным ребенком, а взрослым мужчиной, сознающим необходимость отомстить за оскорбление, нанесенное семье Монреале. Его семье. ОХОТНИК И ДИЧЬ Вновь зацвел дрок, зазеленел клевер, в горах желтыми пятнами на фоне черных вулканических пород выделялись цветы терновника. В июне Бруно блестяще выдержал вступительный экзамен в среднюю школу. В семье по этому поводу был устроен большой праздник. Из Сан-Франциско дядя Джордж и его отец прислали ему замечательные подарки: прекрасного индейского пони, которого Бруно назвал Корсаром, и документы на владение домом на улице Манзони в Милане, который Филип купил для Аннализы по окончании войны.Дарственная сопровождалась запиской: «Я знаю, ты предпочитаешь жить в Италии, – писал Филип, – и не хочу тебя принуждать возвращаться в Калифорнию. Но все же я хотел бы вновь тебя повидать, ведь ты мой единственный сын. Поэтому я приеду навестить тебя. Что скажешь, если я попрошусь к тебе в гости в твой миланский дом? Мне было бы удобно приехать в августе. Надеюсь, твой дед не откажется проводить тебя в Милан, чтобы провести несколько дней с дальним родственником из Америки?» – Что ты скажешь, дедушка? – спросил Бруно. Он, конечно, не мог по достоинству оценить дарственную на владение домом, но был в восторге от индейской лошадки, подаренной ему дядей Джорджем.– Я думаю, твой отец действительно замечательный человек, – вздохнул старик, когда-то выражавший поспешные и несправедливые суждения о вожде краснокожих, ничего не имевшем за душой, кроме кучи долларов.Тень печали омрачила прелестное детское личико, смыв с него улыбку.– Я тоже так думаю. – Расстояние и время смягчили воспоминания о жестокой дисциплине, которую навязывал ему отец.– Я буду рад его видеть.Барон должен был признать, что его зять проявил великодушие и щедрость, делающие ему честь. Он часто писал сыну и еще чаще звонил. Джузеппе Сайева решил, что обязательно отвезет внука в Милан. В августе пребывание в великом городе Ломбардии будет особенно приятным.Сразу же по окончании учебного года они уехали на лимузине барона в Пьяцца-Армерину. Барон рассказал внуку о Милане, где Бруно прожил несколько месяцев в далеком 1945 году.Дед и внук возвращались вдвоем после дальней верховой прогулки: они доехали до самой эвкалиптовой рощи. Испуганная сорока выпорхнула из кустов цветущего шиповника, распространявшего нежный аромат. Бруно почувствовал, как заволновался его Корсар, и огладил его, чтобы успокоить. Впрочем, молодой пони отличался исключительно кротким нравом и никогда не взбрыкивал. Монотонное жужжание насекомых звучало по-летнему, рабочие пчелы усердно осаждали крупные лиловые цветы чертополоха.– Кало говорит, что Милан – это каменный муравейник, – заметил Бруно, продолжая оглаживать круто выгнутую шею Корсара.– Каждому медведю своя берлога кажется теплее. Кало – просто местечковый шовинист, – засмеялся старик.– Что это означает, дедушка? – Великолепная белая бабочка с оранжевыми пятнами на кончиках крыльев едва не коснулась его лица и тут же скрылась.– Он считает, что там, где кончается Сицилия, начинается царство варваров. Так уж он устроен.Дикий кролик прошмыгнул через дорогу.– А в Милане можно кататься верхом? – встревожился Бруно.– Разумеется. – Старик принялся рассказывать ему о вересковой пустоши Галларате, об имении неподалеку от Мельцо, купленном по случаю его другом Филомено Бранкати по весьма умеренной цене. – Мы с ним вспомним старые добрые времена, а ты сможешь поиграть или прогуляться верхом с его сыном. Ему четырнадцать лет, его зовут Паоло. Думаю, вы могли бы подружиться.– С миланцем? – Бруно пришел в смятение.– Бранкати – настоящий сицилиец, – с гордостью островитянина объявил дед. – Он давно живет и работает в Милане, но он не забыл, где его корни. Я думаю, тебе будет очень полезно сблизиться с семьей Бранкати.– Мама мне много рассказывала о Милане. – Голос мальчика стал мечтательным и грустным. – Мама очень любила этот город. – На поляне большой дрозд с желтым клювом, испуганный приближением всадников, поднял голову и вспорхнул. – Мама говорила, что Милан красивый город. Это правда, дедушка?– Везде хорошо, где есть кто-то, кто тебя любит и уважает.Лошади шли в ногу, неторопливым шагом, барон наслаждался покоем чудесного летнего утра, солнцем и близостью внука.– Баронов Монреале уважают повсюду, дедушка, – произнес Бруно с гордостью.– Бароны Монреале, – торжественно провозгласил старик, – выше всяких подозрений.Высоко в безоблачном небе, неподвижно раскинув крылья, парил осоед.– Как этот сокол? – спросил Бруно.– Как этот сокол. – Старому барону приятно было слышать такое сравнение. – И ты должен быть всегда достоин имени, которое носишь. Никогда не иди на сделку с совестью. Будь милосерден к слабым и непримирим к сильным.Несколько минут прошли в очарованном молчании под размеренный стук лошадиных копыт.– О чем ты задумался, дедушка? – спросил мальчик.– О том, что мне повезло в жизни, раз у меня есть такой внук. – Он говорил искренно, но не хотел открывать мальчику всей правды, тревожившей и мучившей его. Он задумался о том, что случилось прошедшей зимой, вспоминая о чудовищном вторжении в его хозяйство, когда кто-то решил, что может воспользоваться его именем, его торговым знаком для такого мерзкого занятия, как контрабанда наркотиков, достойного лишь самых подлых и бесчестных негодяев.В разделе уголовной хроники местных газет появились скупые сообщения о нескольких преступлениях, отнесенных на счет мафии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153