Депутат Риццо пользовался репутацией порядочного человека и доброго христианина. Он деликатно дал понять, что реализовать проект, конечно, можно, но только если за его переработку возьмется один архитектор, которому он, Риццо, вполне доверяет. Однако даже в этом случае на субсидии можно будет рассчитывать только при условии, что подряд на строительные работы получит одна фирма, которую он, Риццо, охотно готов рекомендовать. Словом, дело оказалось сложным, громоздким, а главное, грязным.– При чем тут депутат Риццо? – с досадой спросил барон, задетый воспоминанием о неприятном эпизоде.– Не знаю, – ответил Кало. – Знаю только, что тогда в кабинете у депутата я видел того же человека, что сегодня разговаривал с бригадиром в апельсиновой роще.– Миммо Карузо, – повторил барон, чтобы получше запомнить.– Такой низенький, коренастый, с черными волосами, – уточнил Кало. – Его брат Джо Карузо – хозяин в нью-йоркском порту. По-моему, он в большой дружбе с депутатом Риццо. Меня это поразило.Барон слушал, не пропуская ни слова, ни жеста, ни единой интонации.– Тогда я все удивлялся, – продолжал Кало, – на чем держится эта дружба? Но, в конце концов, меня это не касалось, и я выбросил все из головы. А сегодня спросил себя: что делает Миммо Карузо в наших садах? Что его связывает с Никколо Печи? Наши апельсины грузят на борт в Палермо и отправляют в Нью-Йорк, где брат дона Миммо делает погоду в порту. Что вы думаете об этом, дон Пеппино?– Ничего хорошего, Кало, – решительно и твердо ответил барон. – Я думаю, на наших грузовиках переправляют нечто, ничего общего не имеющее с нашими апельсинами.– Что вы мне посоветуете? – он говорил с покорностью подчиненного и преданностью родного сына.– Провести расследование со всей осторожностью и осмотрительностью, на какую ты способен. – Полено в камине треснуло и погрузилось в слой горячей золы. – Мы должны узнать, в какое грязное дело нас втянули и кто стоит за всем этим. ЛЮДИ ЧЕСТИ Кало снял с подставки автоматический пятизарядный охотничий «браунинг». Это было его любимое ружье, содержавшееся в образцовом порядке. Оттянув затвор, он вложил в магазин пять патронов, предназначенных для охоты на кабана, в которые вместо дроби были вставлены пули. Затем осторожно отпустил затвор и дослал патрон в патронник. Поставив ружье на предохранитель, Кало обтер его мягким сукном, положил на кухонный стол, опоясался патронташем, тщательно проверил все патроны, взял со стеклянного блюдечка несколько корешков лакрицы и сунул их в карман куртки.Кофе кипел на плите, по кухне плыл аппетитный аромат. Он вылил все содержимое кофейника в большую белую чашку и потихоньку, мелкими глотками, стал пить горьковатый благоухающий напиток, ощущая, как тепло разливается по всему телу. Затем взял ружье, повесил его на плечо и вышел в ночную тьму.Его глаза привыкли к темноте; ориентируясь по слабому свету звезд, он ступил на тропинку и прошагал по ней несколько километров среди благоухания апельсинов, вновь с наслаждением впитывая запахи родной земли, ночные сполохи, таинственный шепот садов.Через час он достиг здания склада, глаза его, совершенно освоившиеся в темноте, ясно различали очертания огромного строения. Вокруг не было ни души, подъездные ворота были заперты. Он обошел здание справа и остановился перед небольшой задней дверью, от которой у него был ключ.Внутри все было погружено в непроницаемый мрак, но Кало прекрасно помнил, где что находится, и двигался в темноте с осторожностью и ловкостью кошки. Он направился туда, где были сложены мешки с орехами, на ощупь убедился, что не ошибся, уселся на пол, поставив ружье между колен, сунул в рот корень лакрицы и принялся ждать. По его расчетам, было уже около часа ночи. Ближе к двум он услыхал шаги и тихую возню, ключ повернулся в замке, большие ворота приоткрылись, и внутрь проник тоненький луч света. Вошли двое, вспыхнул электрический фонарь. Одного из вошедших Кало узнал по голосу: это был Никколо Печи, бригадир. Второй говорил на сицилийском диалекте с сильным американским акцентом. Кало его не узнал.Быстрыми движениями людей, совершающих привычную, хорошо отработанную операцию, они выгрузили четыре ящика апельсинов, сняли бандероли, вытащили по апельсину из каждого ящика и заменили их такими же апельсинами, взятыми из сумки, которую человек с американским акцентом нес через плечо. Затем они вновь прикрепили синюю бумажную полоску к каждому из ящиков при помощи пробойника, а вынутые апельсины положили в сумку.– О'кей, – с облегчением проговорил итало-американец. – Эта партия готова. Еще две ходки, и в этом месяце работа закончена.– А мой навар? – с беспокойством спросил Никколо Печи.– Послезавтра, – ухмыльнулся итало-американец с наигранным простосердечием. – Навар по окончании работ. Как запечатаем последний ящик, так все и получишь. Ты что, не доверяешь?– Доверять-то я доверяю, – вздохнул бригадир, хотя видно было, что он предпочел бы получить свои деньги немедленно.– Мы – люди чести, – угрожающе напомнил второй. – Никогда не забываем поблагодарить тех, кто нам верно служит.Они вышли, аккуратно закрыв за собой ворота. Кало услышал удаляющиеся шаги, а вскоре после этого и шум мотора. Странно, что он не слышал его, когда они приехали. Видимо, они заглушили двигатель по пути к складу, там, где дорога на протяжении километра шла под уклон.Убедившись, что остался один, он зажег электрический фонарь и подошел к машине, чтобы проверить груз. Ящиков было сотни, и каждый следующий был точной копией предыдущего: обнаружить, в каких именно произошла подмена, было все равно что искать иголку в стоге сена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153