Посадив свекровь и детей за стол, она побежала к себе, умылась, накрасилась, причесалась и тщательно оделась. После чего она вызвала такси и лишь тогда вернулась на кухню.
– Мне нужно отлучиться на пару часов, – объявила Пенелопа. – Старайтесь не беспокоить бабушку, не висите на телефоне, не ссорьтесь и не спалите дом.
С этими словами она ушла.
Когда Пенелопа вошла в ресторан, к ней направился старший официант и проводил ее к уютному угловому столику, где ее уже ждал Мортимер. Он показался ей еще более привлекательным, чем накануне. Он был в сером костюме, в безупречной голубой рубашке со строгим галстуком в синюю и бордовую полоску. У него были золотисто-каштановые волосы и серые глаза с золотистыми искорками. Она протянула ему руку, и он сжал ее своими сильными, теплыми, сухими ладонями. Он дождался, пока она сядет, и лишь потом занял свое место.
– Что ты предпочитаешь? Мясо или рыбу?
– Спагетти. Когда я нервничаю, а сейчас я ужасно нервничаю, углеводы придают мне уверенности.
– Тогда спагетти на двоих, – сказал Мортимер официанту. Потом повернулся к ней, заглянул в глаза и спросил: – Как ты?
– Я счастлива, хотя знаю, что мне не следует находиться здесь, – искренне ответила Пенелопа.
– Я тоже женат, – признался Мортимер, – но мы с женой договорились о раздельном проживании.
Его жену звали Кэтрин (фамилию ее Пенелопа не запомнила), она была американкой и жила в Бостоне, где Мортимер проработал два года, получив диплом по медицине.
Они поженились в Италии и прожили вместе ровно столько, сколько потребовалось, чтобы понять, что они не созданы друг для друга. Поэтому Кэтрин вернулась в Соединенные Штаты. Они уже три года жили раздельно, и она начала оформлять развод.
– Могу себе представить, насколько это болезненная процедура, – сочувственно проговорила Пенелопа, для которой слова «раздельное проживание» и «развод» были синонимами некой тяжелой болезни. Ей всегда внушали, что даже несчастливый союз предпочтительнее разрыва.
– Безусловно, развод – процедура менее болезненная, чем те операции, что мне приходится делать ежедневно, – возразил Мортимер. – К тому же я больше не люблю Кэтрин, и она меня тоже не любит.
Итак, Мортимер не просто врач, он хирург. Пенелопе хотелось о многом его расспросить, но она решила не торопить события. К тому же ей просто нравилось слушать его спокойную неторопливую речь. Он смотрел ей в глаза гак, словно она была единственной в мире женщиной, достойной внимания. Пенелопа уже успела забыть, какое это приятное ощущение. Только ее отец иногда так смотрел на нее и говорил с ней так внимательно.
Она задумалась о том, как слепой случай играет судьбами людей. До вчерашнего дня она не подозревала о существовании Раймондо Теодоли. А сегодня они сидели за одним столиком, если спагетти и чувствовали себя так, словно были знакомы с рождения. Впервые с тех пор, как вышла замуж, Пенелопа наслаждалась близостью мужчины, который не был ее мужем.
– А у тебя были другие женщины? – осторожно спросила она, удивляясь собственной смелости.
– Были. Но ни одна не задержалась надолго, – искренне ответил Мортимер. – Так что можно сказать, никого у меня нет.
– А я никогда не изменяла мужу, – краснея, призналась Пенелопа.
– Уважающие себя люди не изменяют. Они уходят. Разрывают старые, изжившие себя отношения и начинают новые.
– У тебя новые отношения начинаются частенько, как я погляжу, – парировала Пенелопа, неожиданно осознав, что ощущает укол ревности.
– Это не отношения. Это всего лишь знакомства.
– Вот как сейчас, например, – заметила она и тотчас же пожалела об этом. Собственные слова ей не понравились.
– Наша встреча – это совсем другое дело. Я пытаюсь понять, почему ты мне так понравилась с первого взгляда. Женщины, с которыми я обычно встречался, не вызывали у меня такого интереса. Думаю, в сущности, и я для них ничего не значил. Но я хотел бы что-то значить для тебя. Поверь, я говорю это искренне!
Пенелопа не ответила, чувствуя себя польщенной, взволнованной, сбитой с толку. Она ощущала неодолимое влечение к нему.
– Эй, да это же Пепе! – внезапно прозвучал у нее над ухом мужской голос.
Пенелопа подскочила на стуле от неожиданности.
Подняв взгляд, она увидела Данко. С их последней случайной встречи прошло уже несколько лет. Его волосы совсем поседели, нос картошкой еще больше покраснел, морщин прибавилось, но хриплый голос и лучащаяся весельем улыбка не изменились.
Она представила мужчин друг другу.
– Доктор Теодоли, Данко, мой старый друг, – проговорила Пенелопа.
Мужчины пожали друг другу руки. Старый музыкант сразу дал понять, что не собирается им мешать.
– Я тороплюсь, – сказал он, – но мне надо поговорить с тобой о работе. Как-нибудь на днях загляну.
– В любое время, – кивнула она. – Хоть завтра.
– Тогда до завтра. Зайду где-нибудь после обеда. Когда он ушел, Мортимер взглянул на нее с любопытством.
– Прошлое возвращается? – спросил он. Пенелопа рассказала ему о своем увлечении легкой музыкой, о том, как она сочиняла тексты, которые Данко превратил в песни, но в конце концов отказалась от этого занятия, не веря, что у нее и вправду есть талант.
– Похоже, я так и не избавилась от пристрастия к песенкам. Но учти, я к себе очень строга, причем с годами все больше, и теперь почти все, что я сочиняю, летит в мусорную корзину. Понимаешь, Мортимер, настоящая музыка – это планета для немногих. Я могу оценить красивую мелодию, но предпочитаю традиционные, ритмичные, легко запоминающиеся пьески. В музыке есть вершины – Бах, Моцарт, Бетховен, а есть и пропасти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115