Свернув на боковую улочку, Тормэн первым делом показал си городской гараж и его окрестности. Потом они проехали мимо прачечной самообслуживания и мастерской по ремонту бытовой техники. Потом он привез ее на берег речки, по обоим берегам которой виднелись развалины больших каменных сооружений.
– Тут была обувная фабрика, – объяснил он. – Мне говорили, что в какой-то момент практически у всех в городе работа была так или иначе связана с ней.
Кэйси стало интересно. Она знала о таких предприятиях, от которых зависит жизнь целого городка. Она представила, что мать Конни – ее бабушка! – работала здесь, и в душе что-то дрогнуло. Ей хотелось выйти из машины и рассмотреть развалины получше, но Тормэн поехал дальше, на этот раз к зданию школы – и вот тут уж она не смогла удержаться и вышла.
– Закрыто на каникулы? – спросила она.
– Закрыто до лучших времен, – ответил он. – Ребятишки ездят в районную школу.
Отойдя от машины, Кэйси обошла старое здание кругом, пытаясь представить здесь Конни. Конечно, это был не Гарвард, но почему-то именно здесь она почувствовала, что стала лучше его понимать. Она ощутила его двойственность – успешного ученого и одинокого робкого ребенка, ставшего подростком, а потом и взрослым мужчиной. Она словно собственными глазами видела его здесь, сидящим под большим корявым дубом и глядящим со стороны на игры других детей.
Когда она вернулась в патрульную машину, офицер провез ее взад и вперед по улочкам со старыми домами и очень старыми деревьями. И дома, и деревья казались неухоженными, хотя Кэйси могла себе представить, что когда-то они выглядели иначе.
Она увидела и людей. Среди них были и старые, и молодые. Они сидели на своих верандах или просто на ступеньках. Иногда им встречались дети, которые перебегали через дорогу или играли среди старых покрышек и ящиков.
Очарованная, Кэйси попросила его ехать помедленнее, а потом – повторить тот же путь еще раз. На этот раз она искала цветы, пытаясь разглядеть задний двор там, где цветов не было перед домом. Если Конни в Бостоне воссоздал уголок Мэна, здесь должны были быть цветы. Но их не было. Она видела траву и деревья. Она видела облезлые кусты. Она видела камни, мох и грязь. Разочарованно вздохнув, она откинулась на сиденье. Офицер привез ее обратно к магазину.
– Не хотите пообедать? – спросил он, когда она потянулась к ручке двери.
Она улыбнулась. Хотя она и была ему благодарна, она не хотела его излишне обнадеживать. К тому же он сам сказал, что экскурсия по городу вознаградит его за целую неделю. Значит, можно обойтись и без обеда.
– Спасибо, но я наелась макаронами с сыром. И вообще, я очень устала. Мне еще нужно кое-куда позвонить и кое-что почитать, и поспать после этого. Здесь нет мотеля?
Он помрачнел, но всего на несколько секунд. Приняв отказ как должное, он ответил:
– Неа. Здесь нет. И дальше, в Дак-Ридже, тоже нет.
– Тогда объясните мне, куда можно доехать.
Если мотелю в Вест-Хэй и не хватало своеобразия, это с лихвой окупалось тишиной, которая как нельзя лучше подходила, чтобы перечитать «Записки». Кэйси была здесь единственным постояльцем. Она сама выбрала комнату. И даже оладьи к завтраку.
– Я каждый день пеку только один вид, – объяснила хозяйка. – Поэтому заказывайте сейчас, какие хотите.
Кэйси выбрала с голубикой, и они оказались на удивление большими, пышными и вкусными. Она решила считать это добрым знаком. Так оно и оказалось.
Вернувшись в Эббот, она еще раз изучила город, на этот раз самостоятельно. Она снова остановилась у школы и прогулялась по двору. Она остановилась у развалин обувной фабрики и побродила среди камней. Потом она поехала в жилые кварталы. Сегодня народу было больше. Люди занимались субботними делами, приводя в порядок свои дома, лужайки и машины. Ее собственная машина не осталась незамеченной. Не одна пара глаз проводила ее взглядом.
Она улыбалась, кивала и не позволяла себе торопиться, медленно двигаясь по улицам и пытаясь представить, в каком из этих домиков жил Конни. В конце концов ее взгляд остановился на маленьком каркасном домике, выкрашенном в желтый цвет с белой отделкой. Краска на стенах и на штакетнике облупилась и поблекла, двор выглядел заброшенным. Но она заметила кресло-качалку на веранде. Она представила, как в ней качалась ее бабушка. Наверное, она была хрупкой женщиной, такого же сложения, как она сама. У нее должны были быть белоснежные волосы, морщинистое лицо и добрая улыбка. Она должна быть одета в цветастое платье и белый передник и пахнуть домашним хлебом. Анадамским хлебом.
Опа! Кэйси понятия не имела, откуда это взялось. Она не могла вспомнить, ела ли когда-нибудь анадамский хлеб, но, видимо, да. Ей представлялась кукурузная мука и патока. Анадамский хлеб, так же, как макароны с сыром, был добротной домашней едой. Такой же домашней, как бабушка. Она только теперь вспомнила, что на самом деле ее бабушки уже нет на этом свете.
Ощутив одиночество, она повернула к центру города и остановилась, выбрав место, где телефон принимал лучше всего. Она проверила сообщения. Несколько было от друзей, ни на одно из которых она не стала отвечать, потому что не хотела объяснять, где она находится и зачем. Важнее было то, что из клиники не звонили.
Успокоенная этим, она подъехала к зданию Ассоциации за несколько минут до девяти, обогнула его и припарковала «миату» рядом со старинным автофургоном как раз тогда, когда Дьюи Хеллер повернул табличку на двери с «Закрыто» на «Открыто». Увидев ее, он улыбнулся и помахал рукой, приглашая войти.
– Это ваш фургон? – спросила она, восхищенно улыбаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121