– О, детей он очень любил, – сказала Натали, но ее улыбка быстро померкла. – Правда, поначалу ему было нелегко, я уже говорила вам. Когда он вернулся с войны, они его не узнали. Но прошел год или два, дети подросли, привыкли к нему, а Александр – к ним. Он, наверное, решил, что они не очень отличаются от взрослых. Он играл с ними, они его любили. Хотя он настаивал на строгом распорядке, проводила в жизнь его идеи только я. Я была в их глазах «плохой», а он «хорошим». Кроме того, он подолгу путешествовал, а когда возвращался, всегда привозил им подарки. – Она вздохнула с улыбкой. – Они его обожали, и он был счастлив, а это, в свою очередь, облегчало мне жизнь.– Вам было тяжело?– Морально или физически?– Жить на маленькой ферме у побережья.– В пятидесятых стало легче. У нас появились стиральная и посудомоечная машины, пылесос, отопление и электроплита с термостатом, два автомобиля, три телевизора. Словом, мы зажили неплохо.– Вы были счастливы?– Да, очень.– Счастливы по-настоящему?– Да… – задумчиво повторила Натали. – Вы хотите знать про мои отношения с Карлом?– Да, и с Александром, и с детьми. Вы рассказали о винограднике. Теперь мне бы хотелось услышать о вашей семье.– Виноградник всегда был для меня источником радости. И сейчас, стоит мне там оказаться, я наполняюсь энергией и жаждой жизни.– С Карлом?– С ним или без него, – ответила она, потом поправилась: – С ним, конечно, лучше. Он любит Асконсет, так же как и я. И так же предан ему, гордится своей работой.– И вы любите его.– Да.– А Александр? И ваш брак с ним?– Нам было непросто. Видите ли, разные взгляды на жизнь… Порой меня это раздражало, порой злило. Я хотела, чтобы он стал… стал…– Похожим на Карла?Натали вздохнула и утвердительно кивнула.– Конечно, он был совсем другой. И я строила нашу семейную жизнь, заботясь о том, чтобы нужды каждого из нас удовлетворялись. Правда, ссор нам не удавалось избегать, хотя и непродолжительных. Словом, можно считать, что наш брак удался. И я была счастлива, Оливия. Александр не Карл, но Карл тоже был в моей жизни. У меня было все лучшее, о чем я мечтала. Да, мне приходилось порой делать то, что нравилось Александру, но ведь мне это тоже нравилось. Вечеринки, званые обеды, поездки в Нью-Йорк в театр. Нет, я не мученица. И никогда ею не была.– А вы были счастливой матерью? – спросила Оливия, не услышав этого ни разу от Натали.Вот и сейчас она молчала, потупив взгляд. Потом подняла глаза и промолвила:– Я люблю своих детей, переживаю за них, – голос ее дрогнул, – но с годами мы как-то отдалились друг от друга.– Почему?– Я все время была занята. В пятидесятые и шестидесятые мы стали вести светскую жизнь – вступили в яхт-клуб, устраивали приемы. Все это требовало времени, а львиную долю времени отнимал виноградник. Когда дети подросли, я уже не работала на полях, зато у меня появилось много других обязанностей.– Но вы же были все время вместе, – возразила Оливия. – Вы физически присутствовали рядом.Натали усмехнулась:– Физически – рядом, мыслями – далеко-далеко. Я… я сожалею, что не уделяла им достаточно внимания. Мне кажется, они до сих пор в обиде на меня за это.Оливия не могла с этим не согласиться. Сюзанна тоже говорила о том, что мать выделяла одного Брэда.– А Брэд?– Брэд – мой первенец.– Знаю.– Грег родился восемнадцать лет спустя. Все изменилось к тому времени. Ферма процветала, мы разбогатели.– Рождение Грега стало сюрпризом?– Нет, мы хотели ребенка, – возразила Натали не слишком уверенно. Почувствовав это, она поправилась: – Я люблю Грега и любила с первой минуты его появления на свет. Я пристально слежу за его успехами и карьерой, хотя он об этом не догадывается.– Но вы спорили, заводить ли третьего ребенка?Натали кивнула:– Мне было тридцать шесть. Мой день был и так заполнен до предела.– Тогда почему?..– У нас с Александром был тяжелый период.– И вы решили родить ребенка во спасение брака?– Знаю, знаю! – встрепенулась Натали. – Люди вашего возраста считают, что это не самый лучший повод. Но это не так, Оливия. Александр хотел ребенка. Он говорил, что не застал своих детей маленькими и жалеет об этом. И был счастлив, когда я забеременела. Так у нас появился Грег.Грег, который не знал своего старшего брата.Оливия тихо спросила:– Что же случилось с Брэдом?Натали подняла на нее печальные глаза.– Брэд родился в те черные дни, когда мужчины уходили на войну. Нас было много таких – юных испуганных матерей, оставшихся без поддержки мужей. Мы образовали что-то вроде женского клуба и потом еще долго встречались после войны.Схватки длились у меня почти целый день, но когда, наконец, родился Брэд, я была счастлива. Он был тихим, милым ребенком. Когда ему исполнился месяц, он стал улыбаться, причем осмысленно, как мне казалось. Он словно чувствовал, как мне тяжело, и хотел меня подбодрить.С той поры так и повелось – Брэд тонко чувствовал малейшие оттенки моего настроения. Когда мне было одиноко, он тянулся ко мне ручонками. Стоило мне загрустить, он улыбался мне, измазанный рисовой кашей. Как было не засмеяться вместе с ним? Его улыбка примиряла меня с целым светом. Этот ребенок был для меня бесценным даром. Я каждое воскресенье в церкви благодарила за это Бога.Сюзанна родилась два года спустя. Роды прошли гораздо легче, и у меня уже был опыт по уходу за маленькими. Между Брэдом и Сюзанной никогда не было ревности и ссор из-за меня. Конечно, Брэд никогда не был обделен вниманием с моей стороны.Сюзанна считает, что ей досталось меньше ласки и любви. Возможно, она права. Девочка не требовала многого, и я воспринимала это как должное. Она спокойно делала то, что от нее требовалось, – ела, спала, росла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105