И еще поговаривали, что анархистский штаб спешно покинул город. Это вызывало всеобщее смятение до тех пор, пока на передовую не примчался на мотоцикле представитель анархистов, объявивший, что на самом деле их штаб лишь переехал в ближайшую деревню.И еще он сообщил встревожившую всех новость.– Почти наверняка сегодня ночью противник пойдет в наступление. Возможно, это случится на рассвете.– Что ж, мы будем готовы встретить этих ублюдков, – мрачно пообещал Мануель и отправился организовывать оборону.Минометный обстрел возобновился после полудня, не прекратясь и с наступлением пасмурного ветреного вечера. От грохота взрывов у Мерседес болели уши и раскалывалась голова. Летящие в темноте мины ослепительно сверкали зловещим красным светом. Ополченцы угрюмо жались к земле, зная, что, когда закончится артподготовка, враг двинется в наступление. Ожидание было невыносимым.– Если начнется стрельба, все женщины должны находиться в укрытии, – грозно объявил Мануель. Он тяжело переживал смерть Федерики Оссорио. – Мне не нужны новые жертвы. Тебе ясно, Мерседес?Она послушно кивнула. Другие женщины тоже не стали возражать. Однако на всякий случай Мерседес достала из спального мешка свой увесистый пистолет и три ручные гранаты.Остальные бойцы принялись точить штыки и смазывать свои бесполезные мексиканские винтовки. Хосе Мария, сгорбившись, присел в окопе рядом с Мерседес.– Я тебя защищу, – то и дело повторял молодой человек, хотя его трясло даже больше, чем ее, и она эгоистично желала, чтобы он оказался сейчас где-нибудь в другом месте, так как понимала, что, если вражеские солдаты ворвутся в их окоп, Хосе Мария будет скорее мешать ей, чем защищать. Но в конце концов она уснула на его плече, которое судорожно вздрагивало при каждом взрыве снаряда.
Наступление началось перед восходом солнца. Должно быть, противнику удалось незаметно проделать проходы в проволочном заграждении.Мерседес разбудили взрывы гранат. От страха у нее бешено забилось сердце. Не соображая что к чему, она вцепилась в Хосе Марию. В течение нескольких минут до нее доносились беспорядочные крики и стрельба.– Вот они! – завопил кто-то. На фоне мрачного предрассветного неба к ним приближались какие-то темные тени. Страх тисками сжал ее сердце, и, не в силах больше оставаться на месте, она, вопреки приказу Мануеля, цепляясь за мешки с песком, поползла на бруствер. Дрожащими, непослушными пальцами она выдернула чеки своих гранат и одну за другой швырнула их в сторону стремительно приближающихся черных силуэтов.Сыпя проклятиями, Хосе Мария за ноги стащил ее обратно в окоп.– Ради Бога, не высовывайся!В быстрой последовательности раздались взрывы гранат. Сверху на них посыпалась земля, и сквозь звон в ушах Мерседес услышала чьи-то крики.Лежа в укрытии, она обалдело спрашивала себя, удалось ли ей кого-нибудь убить.Новые взрывы гранат зелеными и красными вспышками разорвали темноту ночи. Мерседес ждала, что в любую секунду на бруствере появятся ощетинившиеся штыками неприятельские солдаты. Она изо всех сил сжала рукоятку пистолета, моля Бога, чтобы не подвели патроны.Затем сломя голову примчался Мануель и, схватив Хосе Марию за руку, рывком поднял его на ноги.– Давай, вылезай отсюда! Всем приготовиться! На нашей стороне численное превосходство. Надо контратаковать! Шевелитесь же, черт вас побери!Мужчины полезли через заграждение, и вскоре их грубые, нечленораздельные крики растаяли с другой стороны сложенных в штабель мешков с песком. Перестрелка усилилась.Теперь в окопе остались только женщины. Мерседес услышала, как у нее за спиной кто-то из них протяжно завыл. Она молила Бога, чтобы, если ей суждено погибнуть, Он даровал ей быструю смерть. Без увечий. Без душераздирающих визгов и нечеловеческих мучений, которые она видела вчера.Минут через десять стрельба начала носить спорадический характер, а затем почти совсем стихла. Только время от времени раздавались одиночные выстрелы, взрывы гранат прекратились вовсе. Где-то рядом слышался топот чьих-то бегущих ног, да кто-то звал санитаров.– Что случилось? – нарушил тишину женский голос.Вдруг кто-то вскарабкался на бруствер и, перевалившись через него, отдуваясь, скатился в окоп. Женщины в страхе завизжали, но через мгновение узнали Мануеля.Он так и светился от радости.– Отбили-таки сволочей! Неплохо для первого раза!Все сразу оживились.– А где Хосе Мария? – спросила Мерседес, хватая Мануеля за рукав.– Там. – Голос его переменился.У нее екнуло сердце.– Он ранен?– Да.– Тяжело?– Не знаю.– Я хочу его видеть!Лицо Мануеля вдруг стало каким-то несчастным.– Что ж, пойдем.Мерседес вскочила и бросилась вслед за лейтенантом.– Из наших пострадал только он один, – обернувшись на ходу, сказал тот. – Бедный малый.Из-за гор уже поднималось солнце, его холодные косые лучи отбрасывали на землю длинные тени. Хосе Мария, слабо постанывая, лежал на боку в грязи в нескольких ярдах от заграждения. Его руки были сложены возле губ, словно он читал молитву. Мерседес беспомощно опустилась рядом с ним на колени.– Где у тебя болит? – спросила она.Не в силах говорить, Хосе Мария только покачал головой. Казалось, он не мог пошевелиться. Мануель перекатил его на спину. Форма на животе Хосе Марии потемнела и была мокрой. От раны исходил резкий запах экскрементов. С гримасой отвращения на лице Мануель взглянул на Мерседес.– О Господи! – пробормотала она. – Все будет хорошо, любимый. Все будет хорошо.Она попыталась расстегнуть стягивающие его тело кожаные ремни. Мануель остановил ее. Мерседес взяла в руки голову Хосе Марии и поцеловала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124