Он еще предупредил, что судмедэксперт может вызвать нас для дополнительных показаний, хотя вряд ли. Тело, по его расчетам, можно будет забрать через неделю, и тогда нам придется оформлять транспортировку через погребальную контору – на что уйдет основная часть оставленного им наследства, как бы велико оно ни было.
По-моему, я выразил наш с Джерардом общий интерес, спросив вслух, сколько же это будет стоить.
7
ИНЫЕ МИРЫ
День похорон Фарли для нас с Джерардом начался с ожидания Лидии у пиццерии в полусотне метров от выхода со станции метро «Брикстон».
Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не назначит встречу прямо у выхода из подземки. Ну, во всяком случае, назначив однажды, больше не станет. Несмотря на сказанное мною выше про удивительное единение культур и растущий уровень благосостояния Брикстона, вход на станцию метро выглядит как грозное предупреждение властям: район станет похож на мрачные джунгли Бронкса, если хоть чуть-чуть отпустить вожжи. На станцию «Брикстон» спускаются те, кого выгнали из дому, и те, у кого и дома-то отродясь не бывало; ожидать там встречи – все равно что стоять у дверей палаты психиатрической больницы с усиленной охраной, только без охраны. Когда вам так плохо, что дальше некуда, когда вы подобны агнцу с безнадежно застрявшими в кустарнике рогами, когда чувствуете, что больше не можете, спросите себя: «Я что, живу на станции метро «Брикстон»?» При отрицательном ответе у вас есть некоторые шансы на выход из тупика.
Не то чтобы обитатели станции подземки были совсем безнадежны, о нет! У них нет слезливого, пришибленного, умоляющего, отчаянного вида, столь характерного для большинства обездоленных. Брикстонский нищий не сидит, повесив голову, с табличкой: «Очень хочу есть, идти некуда, помогите, кто сколько может». Его стиль попрошайничества на языке деловых людей можно определить как «атакующий», нежно любимый парнями с черными повязками на одном глазу, несколько веков назад наводивших ужас на путников на больших дорогах.
Брикстонский нищий требует денег с изяществом призрака Черной Бороды, в полночный час вытрясающего дублоны из карманов бледного, как смерть, купца. Часто в крови, с дыханием, как свист клинка, запаршивевший, с какой-то отравой в пакете – пивом или клеем, кто знает? – и воплем «Деньги!», этот нищий обладает уникальным умением одновременно обшарить ваши карманы и стошнить прямо на вас.
Но не надо думать, что он одинок, этот тип. Нет и еще раз нет. Если б Майкл Джексон задумал крупно сэкономить на массовке клипа «Триллер», на станции «Брикстон» он нашел бы тьму весьма убедительных персонажей, готовых эффектно корчиться на заднем плане всего-то за банку пива «Кестрел». Более того, если б во время танца у Джексона из кармана торчал уголок пятифунтовой купюры, думаю, он сэкономил бы и на хореографе, ибо новоявленные зомби при каждом па провожали бы глазами его карман с абсолютно точной, профессиональной пластикой восставших мертвецов.
В отсутствие короля поп-музыки завсегдатаи «Брикстона» в количестве пяти-шести человек имеют обыкновение плавно, как золотые рыбки, перемещаться по перрону и по многу раз задавать одни и те же вопросы одним и тем же людям. Если вам придется ждать долго, нет ничего необычного в том, чтобы подвергнуться трем-четырем нападениям со стороны одного и того же человека.
Главное правило для тех, кто здесь оказывается, – не курить. Во-первых, это запрещено правилами пользования подземкой, но, что намного важнее, нищих это влечет, как капитанов Киддов к подбитому галеону. Только покажите им карман, где держите курево, – и карману конец. Его не просто опустошат, а вырвут с мясом.
Фарли, бывало, зло шутил над этими несчастными. Спрашивал, что чумазый проситель хочет больше – фунтовую бумажку или сигарету. Когда, после нескольких попыток получить и то и другое они принимали решение, Фарли торжествующе поворачивался ко всем присутствующим на станции и кричал: «Вот видите, и нищие могут быть разборчивы!» Я думал, не включить ли это в свою речь на похоронах, но решил воздержаться.
К стае подземных оборотней примыкают человек двадцать отребья разрядом помельче, прихвостней пиратских главарей, еще не окончательно спустившихся вниз, но быстро катящихся в ряды постоянных обитателей станции на парах клея, дешевой «дури» и алкоголя. Они не страшные, но могут вызывать некоторое беспокойство и раздражение, в частности, те, кто для привлечения вашего внимания пользуется приемами типа: «Не одолжите мне четыре миллиона фунтов? Нет? Ну, тогда хоть один», или просто стоит рядом, время от времени трогая за плечо со словом «сынок», независимо от вашего пола.
Особенно удручает то, что подобные приемы очень напоминают мужскую тактику заговаривания зубов девушкам. Может, именно этим я сам не раз занимался в клубах и на вечеринках – попрошайничеством. Только просил не денег, а любви и дружеского участия. Будь я бродягой, мой стиль добывания денег был бы примерно таким: «Привет, меня зовут Гарри, я бродяга, пошли в мою картонную коробку пить кофе!» В общем, вяло и разорительно для себя самого. Не нищенство, а сплошной убыток.
На ступеньках у самого выхода на улицу кучкуются религиозные и политические фанатики. В любой день вы можете встретить здесь смешанную компанию из ленивых студентов, продающих газеты в защиту рабочего класса, проповедников с остекленелым взором, предлагающих вам помощь в поиске пути к себе, пахнущих старыми тряпками старух, которые взывают к вашей человечности и славят господа – или наоборот, – всевозможных бесноватых, пытающихся докричаться через грохот транспорта до равнодушных лиц, двумя потоками плывущих к поездам и обратно, наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136