– Выкинь ботинки!
Все это время, пока мы вламывались в номер и осматривали труп Глушкова, я держал полиэтиленовый мешочек с ботинками в руках. Мэд была права – пришло время воспользоваться моментом и решить судьбу злополучных вибрам.

Глава 32

Перед тем, как выйти в коридор, я натянул на голову, до самых бровей, спортивную шапочку, надел темные очки, а нижнюю часть лица закрыл шарфом.
Тридцать первый номер находился в торце коридора. Дверь была заперта, но, как только я шлепнул по ней ладонью, изнутри кто-то отозвался:
– Секундочку!
Секундочка была размером в минуточку, но незнакомый мужчина, открывший мне дверь, тотчас пояснил:
– Пардон, я одевался.
Он был среднего роста, смуглолицый, с редкими светлыми волосами, зачесанными назад и открывающими глубокие залысины. Круглые, маленькие зеленоватые глазки, как у куклы, смотрели как бы сквозь меня и медленно плыли. Кончик его носа с широкими крыльями и глубокой, как у сифилитика, седловиной выступал далеко вперед. Губы украинца были пухлые, вывернутые, и на фоне слабого, невыразительного подбородка вместе с носом были самыми заметными элементами лица.
– Вы до кого? – спросил он, шевельнув губами и обнажив совершенно беззубый рот. Я почувствовал запах. Украинец недавно пил.
Я оглянулся, проверяя, нет ли кого в коридоре.
– Илона не смогла прийти, она плохо себя чувствует, – сказал я низким басом и, приподнявшись на цыпочках, попытался заглянуть через плечо украинца в комнату. – Но я, собственно, хотел увидеть Магомета.
– А? – тотчас переспросил он, хотя прекрасно понял вопрос. Есть такая категория людей – прежде чем ответить, обязательно лишний раз переспросят, чтобы выиграть несколько секунд. – Магомета нема, – ответил украинец, взял меня под локоть и завел в комнату. – С ним случилась одна фигня, – добавил он, закрывая за мной дверь. – Он упал в трещину, поломал ногу, и мне пришлось спустить его в Тырныауз… А где Илонка? Она, вообще, здесь или нет?.. Да ты проходь, сидай… Шо это у тебя на лице? Конспирация?
Украинец говорил быстро, проглатывая окончания слов, и при этом смотрел своими пьяными глазками куда угодно, но только не на меня. Он машинально перебирал раскиданные по кроватям вещи – трико, носки, свитера.
– Значит, ты теперь вместо Магомета? – спросил я. – А как твоя фамилия?
– А?.. Богдан. Немовля Богдан.
– Ну что, Богдан? Все в порядке? Ты нас ждал?
– А?
– Ждал, спрашиваю, нас?
– Ну! Шиздануть хочешь?
Он не столько хотел меня угостить, сколько выпить сам.
– У меня мало времени. Решаем вопрос быстро – или берешь, или нет.
– Конечно, возьму, о чем базар! Доставай, показывай.
Я кинул на кровать пакет. Немовля сел, достал из пакета ботинки, осмотрел подошву, постучал по ней костяшками пальцев.
– Я мушу вскрыть.
– Конечно, – кивнул я.
Он вытащил из-под матраца страховочную обвязку с пристегнутым к ней чехлом и выдернул из него тяжелую финку. Лезвие легко вошло в пластик, как в консервную банку. Украинец сделал надрез по канту подошвы и отодрал ее. Из ботинка выпал металлический контейнер, похожий на портсигар. Он поддел лезвием крышку, поднес к носу коробочку, наполненную пакетиками с желтым порошком.
– Нормально, – кивнул он. – Второй вскрывать не буду. Друг другу надо доверять.
Он сунул контейнер под подушку, сел на нее, наклонился и извлек из-под кровати рюкзак. Опустил в него руку по плечо, долго полоскал там воздух и наконец вытащил полиэтиленовый пакет размером с толстую книгу.
– Возьми, – сказал он.
– Здесь все?
– А?
– Деньги все?
– Напэвно, должно быть все, – не совсем уверенно ответил украинец.
– Я пересчитаю.
Немовля заерзал, зачем-то стал хлопать себя по карманам.
– Слухай, – торопясь, сказал он, тщательно избегая смотреть на мое замаскированное лицо. – Тут с нами така фигня приключилась, шо у тебя зараз окуляры запотеют. Короче, нас с Магометом кинули.
– Откуда вас скинули? – Я сделал вид, что не понял.
– Да не скинули! В Нальчике часть бабок надо было обменять на баксы…
– Ладно, – перебил я украинца. Человек врал настолько плохо, что слушать его было невыносимо, как смотреть бездарную игру артистов театра. – Ладно. Сколько здесь осталось?
– А?
– Да не акай ты, как резиновый пупс! – не выдержал я. – Ты же прекрасно услышал мой вопрос!
Украинец, сволочь, молчал, ждал, когда я повторю.
– Сколько баксов осталось в этой пачке, Бодя?
– Девяносто тысяч штук.
– Десять, значит, ты взял себе? – вздохнул я, заталкивая пачку за пазуху.
– Да не взял, говорю тебе, нас кинули, в обменной кассе, там какая-то дура сидела, лапшу нам на уши вешала…
Он говорил быстро, невнятно и совсем не то, что мне хотелось бы слышать. Я повернулся к двери.
– Слушай, Немовля, а у тебя хороший нож, – сказал я. – Интересно, альпинистскую веревку он хорошо режет?
– А?
– Мочи козла! Будь здоров! Приходи водку пить в тридцать восьмую комнату.
Я не был уверен, есть ли на Приюте вообще такой номер, но Немовля кивком головы принял предложение и со скрытым смыслом сказал:
– Так мы, выходит, соседи? Приду как-нибудь.
Я подмигнул беззубому негодяю и вышел в коридор. Прикрыл за собой дверь и, громко стуча ботинками, сделал несколько шагов, после чего неслышно, на цыпочках, вернулся к двери, встал рядом с ней, прижимаясь грудью к стене, и в готовности приподнял кулак.
Ждать пришлось недолго. Скрипнула дверь, а затем я услышал частое дыхание. Как только украинец высунулся из дверного проема, я заехал ему кулаком в подбородок, но перестарался, и Бодя, выронив финку, снарядом на излете вернулся в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84