– Дорогу консулу Солдайи!»
Стражник воинственно выставил вперед копье и древком расталкивал людей. Базарные ворота были слегка приоткрыты, и на одной из створок болтался труп привратника.
«Здесь консул! Консул!» – разнеслось по толпе, и передо мной расступились солдаты, живым щитом закрывавшие выход.
«Оставь оружие, – громко приказал я своему стражнику, – и выведи испанскую графиню Аргуэльо из крепости!»
Стражник скинул с себя сбрую, отдал солдатам копье и последовал вслед за графиней, быстро вышедшей наружу. Несколько мгновений я ждал, что она обернется, чтобы в последний раз взглянуть на меня, но графиня, прикрытая темной шалью, не остановилась, не замедлила шаг, и черная толпа турок, поверх которой, словно свечи перед иконой, полыхали факелы, поглотила ее…
Бог смилостивился надо мной, и я погиб, так и не узнав, что три недели спустя графиню жестоко казнят разбойники, хотя в ее сундучке золота было несоизмеримо больше, чем от нее требовали. Она выполнила мою волю – руки врагов не прикоснулись к символу нашей любви.
Глава 60
Очнулся я в больничной палате и долго лежал без мыслей и желаний, глядя на древнюю ель за окном, раскачивающую тяжелыми лапами.
Потом пришла высокая и крепкая, как баскетболистка, медсестра и сняла с моей забинтованной от плеча до пальцев руки круглую грелку, холодную как лед, и молча унесла ее с собой. Я почувствовал себя виноватым, словно сам мог давно догадаться, что не я один нуждаюсь в этой штуковине.
Потом жизнерадостная старушка привезла на тележке сваренную на воде жидкую пшенную кашу, покрытую тонкой подсохшей слизью, поставила тарелку на тумбочку, сунула мне в руку ложку и сказала что-то на непонятном языке. Я на всякий случай ответил: «Спасибо!» Когда старушка ушла, я тронул поверхность каши ложкой. Липкая, как изолента, каша мгновенно приклеилась к донышку ложки и легко отцепилась от тарелки. Я раскачивал над открытым ртом эту подрагивающую желто-серую субстанцию, напоминающую медузу, прикидывая, с какого края ее лучше откусить, но не успел этого сделать. Медуза шмякнулась мне на лицо, и я тотчас вспомнил ощущение, которое испытал давно, когда брадобрей прикладывал мне к лицу горячий компресс.
После обеда медсестра принесла мне вместе с градусником маленький картонный квадратик. На одной его стороне было отпечатано: «КЕДРОВА Лада Анатольевна. Сотрудник МВД, старший лейтенант». И ниже – несколько киевских телефонов. На другой стороне от руки было написано всего одно слово: «ПОЗВОНИ!!!», обрамленное отпечатком вымазанных в губной помаде губ.
Я тотчас порвал визитку на маленькие кусочки и спрятал их под кашей. Потом долго смотрел на могилку в центре тарелки, и мне хотелось прослезиться. Хорошая девушка, и сердце мое к ней рвется, как спринтер к финишу, и чувства пропитаны взрывоопасной любовной смесью, готовые воспламениться только от одной искорки, но – увы! Серьезные отношения нельзя начинать со лжи. А я ни за что не расскажу ей, что сокровища последнего консула все же остались в наших руках. Я не могу отказаться от своей доли и принести ее в жертву зарождающейся любви, и Лада тоже не сможет смириться с этим не самым страшным беззаконием и тоже не принесет свои долг и принципиальность в жертву. Значит, мы просто недостойны друг друга, ибо настоящая любовь, как языческий божок, требует большой жертвы.
Ночью я спал плохо и думал о судьбе черноморских крабов и мидий, которых безжалостно поедают оголодавшие за зиму курортники.
А утром ко мне пришел Влад. Он зачем-то приволок букет цветов, бутылку моего любимого джина и еще литровый пакет молока. Я обрадовался его приходу, потому что появилась возможность немного послушать родную речь.
– Тебе большой привет от Сереги! – сказал Влад, присаживаясь на край койки. – Он просил передать, что Небородько сидит в сизо.
– Кто такой Небородько? – не смог вспомнить я.
– Это капитан милиции, который «наезжал» на тебя.
– И за что этого несчастного посадили?
– За взятку.
– Хорошая новость, – кивнул я.
– А у меня сегодня три новости, и все хорошие! – похвастался Влад.
– Тогда давай вторую.
Влад движениями фокусника полез во внутренний нагрудный карман, вытащил оттуда зеленую «корочку» и два ключика в связке.
– Что это?
– Отгадай!
– Ключи от «шестисотого» «Мерседеса» и удостоверение героя незалежной Украины.
– Неправильно! – огорчился Влад. – Ты очень примитивно и мелко мыслишь. Это пропуск в московский «Элекс-банк», в бункер сейфовых ячеек. А это ключики от ячейки номер восемнадцать сорок шесть… Там стоит черный кожаный кейс. А что в нем, ты, надеюсь, сам догадываешься.
– Догадываюсь, – ответил я. – Валяй третью новость!
Физиономия Влада расплылась в широченной улыбке.
– У нас с Анной будет ребенок.
Въезжая в эти слова, я слишком долго сверлил взглядом неестественно высокий лоб Влада, отчего он, должно быть, почувствовал боль и стал медленно отодвигаться от меня. Потом привстал с койки и, пятясь к двери, забормотал:
– Ты что, Кирилл?.. Да что с тобой?.. Что ты так на меня смотришь?..
Не знаю, с каким выражением я смотрел на него. Но я знал то, чего никогда не мог знать Влад: после ранения в банке Милосердова Анна не могла иметь детей. Значит, он соврал для того, чтобы сжечь все мосты между нами, поставить точку в нашей затянувшейся размолвке. Ведь Анна была уже не просто молодой и красивой женщиной. Она стала еще и очень богатой невестой.
– Пошел вон, – сказал я, привставая с подушки, и, как гранату, взял бутылку с джином.
– Да ты что, дружище?! – опешил Влад. – Ты что, приревновал?
Он пытался улыбаться, но страх скривил его губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136