Этот коридор планировал, наверное, любитель кроссвордов. Несколько раз он переламывался углом, коброй поднимался наверх, подставляя мне под ноги ступени, а потом водопадом уходил вниз. В нем было тепло, и я не чувствовал дискомфорта, разгуливая по нему в костюме Адама. Четыре поворота, два подъема и спуска — и ни одной двери! Должно быть, я обошел особняк по периметру, и уже чувствовал себя, как в лабиринте, из которого нет выхода, как вдруг часть стены слева от меня ушла вглубь прямоугольным провалом, и я на мгновение увидел комнату с большой кроватью, туалетным столиком и пуфиком рядом с ним.
Я отшатнулся от дверного проема, давая возможность выйти в коридор молодой, очень красивой даме с бронзовым от загара лицом, с туго стянутыми на затылке темными волосами и прекрасными глазами, излучающими безразличие и надменность. Она лишь мельком взглянула на меня, никак не отреагировала на такое любопытное зрелище и, махнув длинными полами норковой расклешенной шубки, окутала меня горьким запахом дорогого парфюма.
Дверь за ней захлопнулась, вновь слившись со стеной. Дама быстро пошла по коридору, свернула за угол, и я вновь услышал, как хлопнула дверь. Оказывается, коридор был просто напичкан дверями, просто я не придал значения маленьким золоченым ручкам, исполненным в виде спящих амурчиков.
Любопытство пересилило осторожность, и я беззвучно пошел по запаху духов. За поворотом я уже без труда нашел дверь, надавил на голову амурчика и, предвидя возможность крепкой зуботычины, сначала посмотрел через тонкую щель.
Дверь выводила на широкую лестницу из белого мрамора, водопадом стекающую вниз и разбивающуюся на два расходящихся в стороны рукава. Здесь было ХОЛОДНО. Через приоткрытое витражное окно проникал мороз. Девственно чистые сугробы, которые я видел через окно, слепили глаза, и я не сразу различил задок белого «мерседеса», а перед ним — спину Жоржа, на плечи которого была накинута рыжая дубленка.
Скрипя зубами от холода, я сбежал по лестнице вниз, к окну, и, встав на цыпочки, осторожно приподнял подбородок над рамой.
Рядом с Жоржем стояла дама в норковой шубке.
… Можно сегодня. У него консультация в министерстве, — негромко говорила она. Ее голос тонул в тихом урчании автомобильного мотора. — А потом презентация в какой-то липовой фирме. Как всегда, он нажрется, и я повезу его в Бирюлево, потому что на даче нет запасных рубашек и костюмов.
Ты даешь гарантию?
Да. Оно там… На прошлой неделе я намекнула ему, что хотела бы золотой антиквариат в подарок на рождество.
И что он ответил?
Он сразу же подумал вслух про грейдер, которым надо расчистить снег от трассы до дачи… Это вышло непроизвольно, и он очень смутился.
Прекрасно. Прекрасно, — сказал Жорж, прожигая даму взглядом. — Значит, сегодня. — Он опустил взгляд. — Ты стоишь в туфлях на снегу. Поезжай! Будь осторожна, гололед. Целую твою попочку!
Дама вместо попочки подставила загорелую щеку.
— Забыла спросить, — сказала дама, открыв дверь «мерседеса». — А что это за голый парень по коридорам бродит?
Жорж не сразу сообразил, о ком она говорит. Кажется, он произнес какое-то нелепое ругательство, что-то вроде «ржавой коробки передач», а я сразу сорвался с места, кинувшись по ступеням вверх, и едва не сшиб вьетнамца. Тот, сверкая черными узкими глазами, хмурил лоб и хватал меня за руку.
— Вам нельзя здесь находиться! Кто вам разрешил зайти сюда? Немедленно…
— Мне нужна бритва, — ответил я, не сопротивляясь, но и не позволяя себя слишком дергать.
Мы протиснулись в дверь, ведущую в коридор.
— Сейчас я все вам принесу, — хмуро сказал вьетнамец. — Ждите меня в душевой. Делайте то, что вам говорят. Я бы не советовал вам ходить, где вздумается.
Он довел меня до белой двери. Ничего не понимаю, подумал я, заходя в душевую и обрушивая на себя теплый водопад.
Вьетнамец, снова превратившись в безропотного слугу, постучался, вошел в предбанник и, не поднимая глаз, положил на столик одноразовый станок, помазок и тюбик с кремом. Я с удовольствием очистил лицо от растительности и, вытеревшись, облачился в спортивный костюм.
Вьетнамец ждал меня в коридоре.
— Следуйте за мной, — сказал он и проводил меня на мансарду.
В маленькой комнате со скошенным потолком я остался один. Прыгнул спиной на кровать, сцепил ладони под затылком, качнулся на поролоновом матраце. А красивая баба у Жоржа, подумал я. И, похоже, очень умная. Что-то они вдвоем затевают. Кто-то сегодня нажрется и поедет ночевать в Бирюлево.
Какой-то предмет уперся мне в бок. Я пошарил рукой и вытащил из-под себя трубку мобильного телефона. А-а, электрическое пианино!
Если бы я не стал авантюристом, то стал бы музыкантом. Слуху меня, конечно, не идеальный, но музыку я запоминаю легко и могу ее подобрать на фоно или на гитаре. А воспроизвести «Подмосковные вечера» на мобильном телефоне — вообще пара пустяков.
Я начал с «восьмерки», но нота оказалась слишком низкой. А вот «девятка» пискнула точно. Следом за ней «восьмерка», а вот «двойка» сфальшивила. Я взял выше и уверенно набрал первые три цифры: 983. Дальше — проще: кнопки "2" и "1" я угадал легко и быстро, как юный Моцарт на слух повторил услышанную в костеле органную мессу. С последними двумя цифрами пришлось повозиться дольше, и я не был уверен, правильно ли я воспроизвел номер своего «хозяина» до тех пор, пока мне не ответил уже знакомый нервный голос:
— Слушаю!
Прервав связь, я отбросил трубку. Номер я высчитал, подумал я, а по номеру можно определить адрес и фамилию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57