«Эксмо»
Аннотация
Жизнь не любит компромиссов, она требует прямого и точного выбора. Особенно в любви. Но Ольга никак не может решить для себя, кого она больше любит – своего жениха Глеба или друга Сергея, вернувшегося из Чечни. Значит, придется выяснять отношения самим мужчинам. И они выясняют. С помощью оружия. Глеб ранил из пистолета Сергея, и Ольге пришлось спрятать преступника. Однако Сергей решил, что должен разобраться с ним, и начал поиски обидчика. Теперь Ольге все же придется сделать свой выбор. Но когда в ее руки попадает злосчастный пистолет, она делает уж совсем роковой шаг…
Андрей Дышев
Чего не хочет женщина
(Сборник)
Попытка отождествить себя с моими героями не приветствуется.
Совпадения с действительностью могут быть, но они случайны и умысла не содержат.
Посвящается мне, любимому.
Автор
Приколист
Глава 1
– …а второй врач, который покрепче, говорит: зачем, мол, на него анестетик переводить, давай так резать. А я на животе лежу, руки и ноги связаны, в рот рулон бинта вставлен, только мычать могу. Чувствую, они мне всю нижнюю часть спины йодом смазывают.
– А йодом-то зачем?
– Для обеззараживания, наверное. Страшно – жуть! Первый берет скальпель, подносит его к свету и морщится. Маловат, говорит. И берет он другой – вот такой ножище, мой дядька в деревне таким кабанов одним взмахом заваливает. А тут еще из двери мужик в черных очках высовывается и спрашивает: скоро, мол? А то клиент уже заждался, надоел ему гемодиализ, и самолет на всех парах стоит. А врачи ему хором: дверь закрой, здесь стерильность! И друг с другом советуются, может, не одну, а обе почки вырезать, так сказать, на всякий случай, потому что донор уж больно удачный – и молодой, и непьющий, и никакой наследственной отягощенности не выявлено.
– А кто донор?
– Да я и есть донор! Представляете, каково мне это слышать? Но что я могу поделать? Только зубами скриплю. И тут чувствую, как лезвие к коже прикасается. Боль адская, терпеть ее никаких сил нету. А я даже по-человечески орать не могу, рот ведь забит. И начал как червь на крючке дергаться всем телом. А они – один надрез неверный, другой. По мне кровь льется, щекочет бока. Можно сказать, у меня агония началась, только жизнь на уме, каждая клеточка тела вопит о пощаде, жить хочет. Не знаю, как мне удалось вытолкнуть кляп языком, и я как взвою: «Садисты! Вы хоть одну почку мне оставьте!» А этот, который здоровый, бац меня кулаком по затылку и отвечает: заткнись, мол, гусь рождественский, пока мы тебе еще и сердце не вырезали; сам пожил, дай другим пожить, вон какая очередь за свежими человеческими потрохами выстроилась – кому почки нужны, кому селезенка, кому желудок, кому сердце, кому кожа…
– Ужас, – пробормотал водитель, невольно сбавляя скорость. Ему расхотелось лихачить. Он вдруг представил себя лежащим на операционном столе.
– Не то слово, – покачал головой Клим. – И таких случаев сотни и тысячи! Приходишь на обычную диспансеризацию, тебя отводят якобы на УЗИ, там делают якобы обезболивающий укол, после чего вырубаешься и спишь несколько часов крепким сном. А просыпаешься в реанимации и с одной почкой. Что? Как? Почему? А какая-нибудь смазливая медсестра, поправляя тебе подушечку, тихо мурлычет: «Ах, как вам повезло! Мы обнаружили у вас инсуломигематолический нефрит в последней, разлагающейся стадии, и только экстренное удаление почки спасло вам жизнь». И выходит, что ты еще им должен «штуку» баксов… Нет, я после того случая зарекся в больницы и поликлиники ходить. И квасить начал, как последний сапожник, чтобы никто не смотрел на меня как на потенциального донора, не отягощенного пороками.
– А чем кончилось-то все? – нетерпеливо произнес водитель, прижимая «КамАЗ» к обочине, чтобы желтая, как лимон, «Ока» смогла его обогнать.
– Чем-чем, – безрадостно ответил Клим. – А фиг его знает чем. Очнулся я уже в палате. Под ребром шрам. Через два дня меня выписали.
– А почка на месте?
– А кто ее знает! Я ж посмотреть не могу. Плохо, что когда эти эскулапы меня резали, то задели какой-то блуждающий нерв, и теперь меня постоянно мучает энурез. Матрацев и простыней не напасешься. Пробовал памперсами пользоваться, так только за месяц у меня двести баксов на это удовольствие ушло. Теперь сплю над ванной в гамаке. А что еще делать? Вся жизнь наперекосяк…
– Вот и приехали, – сказал водитель, сбавляя скорость и сворачивая к голубой будке под треугольной крышей, на которой было написано: «Автостанция». – За разговором время незаметно пролетело. Жаль, что мне в обратную сторону надо.
Подняв пыль, «КамАЗ» затормозил посреди небольшой, вытянутой как яйцо площади. Темными пятнами угадывались недавно высохшие лужи. В жидкой тени чахлой акации лежала старая автомобильная покрышка, гладкая, как баранка. Два мужичка, используя ее в качестве дивана, расстелили на земле газету, выставили на нее бутылку, стаканчики и несколько вялых стрелок лука. На противоположной стороне площади, как бы подпирая ее, чтобы не растеклась, подобно гороховому супу, тянулся ряд прилавков под железной крышей. На прилавках, кроме мусора, ничего не было, только с краю скучковались старушки, сонно выглядывая из-за ведер с яблоками. Клим вынул из кармана кошелек, хотя знал, что тот пустой. Водитель, увидев это, махнул рукой:
– Да ты об этом даже не думай! Не надо денег! Иди, парень, иди!
– Спасибо вам, – сказал Клим и приложил ладонь к груди. – Редко когда встретишь такого бескорыстного человека.
Он открыл дверь и спрыгнул на землю.
– Эй, парень! – крикнул водитель и, свесившись, протянул ему несколько купюр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17