Она заливисто рассмеялась, высоко подняв подбородок.
— На сноубордах!
— Теперь понял. Это такая одиночная широкая лыжа. У моего прадеда была такая. Ему в уссурийской тайге тигр ногу откусил, и с тех пор старикан на охоту на одной лыже ездил… А где твой парень?
— А он продрог сегодня на вышке, как цуцик, и в номере отогревается. А мне стало скучно, и я сюда пришла.
Мы выпили. Джин продрал мне горло так, будто я выпил сок жгучего перца. Лера долго не отрывала бокала от губ и смотрела на меня так же, как и я на нее, — вроде бы весело, и в то же время напряженно, будто мы поспорили, кто кого быстрее рассмешит, причем поспорили на очень большие деньги.
— Сто долларов я тебе обязательно верну, — пообещал я.
— А как же голый пойдешь на улицу?
— А я не пойду. Я тут останусь. Предложу себя бармену в качестве уборщика.
Лера поставила бокал на стойку, спустила бретельку платья с плеча и ближе подошла ко мне.
— Вот посмотри, — сказала она, глазами показывая на плечо. — Как тебе это нравится?
— Хорошее плечо, — оценил я. — Плавно переходит на предплечье, а спереди перетекает в грудь и выгодно подчеркивает ее округлость, объем и упругость…
— Какая упругость! — воскликнула Лера, немедленно возвращая бретельку на место. — Я тебе синяк показываю! Это я у тебя в машине его заработала, когда под сиденье свалилась. Здорово ты меня тогда покатал!
— Я сразу понял, что ты любишь экстрим.
— Экстрим люблю, а когда меня дурят — нет. Я уже потом поняла, что никакой ты не милиционер, а всего лишь на пушку меня брал. «Сатанисты…Тридцать четыре ритуальных трупа… Уголовный розыск на ушах…» Ты здорово врать умеешь.
— Спасибо, — ответил я, прикладывая ладонь к груди. — Спасибо за скромную оценку моих выдающихся достоинств.
Нет, она здесь неспроста. Второй раз оказаться в самом эпицентре событий — это уже не случайность. Закономерность! Но Л ера вовсе не кажется испуганной. Несколько напряжена — это да. И улыбка! Какая милая, какая насыщенная улыбка, будто девушка с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться.
— А хочешь я дам тебе мой свитер? — обрадован-но воскликнула она и легонько шлепнула меня по груди. — Я его в гардеробе оставила. А мне и пуховика будет достаточно.
А разве ты уже уходишь?
Я не могу надолго оставлять своего замерзшего друга, — ответила Лера и, словно прося у меня прощения, вздохнула. — Вот смотрю, как ты мурашками покрылся, и так жалко его становится, что скулить хочется… Пошли в гардероб!
Я позволил ей делать со мной то, что она хотела делать. Чем больше она проявит инициативы, тем быстрее раскроется. Лера стала решительно пробиваться к гардеробу. Я смотрел на ее плечи, пытаясь найти синяк. Вся эта гнусная история началась с нее. Она попросила у меня мобильник. Она выполнила волю человека, которого я до сих пор не могу ни увидеть, ни понять. Мужчина в темных очках, с узким лицом, заплативший ей сто баксов за пустяковую, в сущности, услугу. Там, у дверей ночного магазина, я позволил ей прикоснуться к моему мобильнику, и — понеслась катавасия! Словно она защелкнула на моем запястье наручники.
22
Мы пробились к гардеробу, словно сквозь могучий морской прибой к спасительному берегу. С голой грудью мне было легче, чем Лере, проталкивать себя сквозь потно-пьяную толпу танцующих. Обе лямки от платья висели у нее на локтях, а черные бархатные туфли были покрыты пыльными отпечатками протекторов спортивной обуви. Она кинула на прилавок номерок и протянула мне свой свитер — цвета морковки, с большим воротником. От свитера пахло духами и еще чем-то приятным и волнующим.
— Ты уверена, что он подойдет мне по размеру?
— Он растягивается.
Она накинула поверх платья ярко-красный пуховик. Я вспомнил ее юбочку, в которой она щеголяла по набережной. Точно такой же цвет. Нравится девушке красное… Если свитер и растягивался, то до разумных пределов. Мне удалось с превеликим трудом просунуть сквозь воротник голову и руки в рукава, которые едва достали мне до локтей. Дальше дело пошло хуже. На мою грудь (в обхвате метр двадцать пять) свитер решительно не хотел наползать и собрался складками под подбородком. Лера пришла мне на помощь.
— Ты его не тяни! Раскатывай!
Свитер трещал, но не рвался. Я выдохнул из груди воздух и поднял руки вверх.
— Самое интересное, как я буду его снимать.
— А ты не снимай. Спи в нем. А завтра мы встретимся, и я тебе помогу… Ой, кажется, немножко по шву разошлось…
— Я тебя провожу, — решил я.
Лера начала было возражать, но я устремился к двери. Помахивая рукой над головой, как звезда эстрады, покидающая сцену после десятого выхода на бис, я вышел под звезды на мороз.
— Тебе надо устроиться в гостиницу, — сказала она. — Хочешь, покажу одну? Там недорого и уютно.
— Гостиница отпадает, — ответил я. — У меня нет паспорта.
Лера молчала, раздумывая о чем-то. Я рассматривал ее профиль, освещенный луной и отраженным светом ледников. Что она здесь делает? Много бы я отдал за то, чтобы проникнуть в ее мысли!
— Я придумала, — сказала она. — Мы пристроим тебя на частном секторе. Здесь почти в каждом дворе принимают постояльцев.
— За твое великодушие мне вовек не расплатиться, — сказал я.
— Расплатишься! — уверенно ответила Лера, не слишком, по-моему, вдумываясь в смысл слова. — Пошли, а то околеешь… Везет же мне сегодня на замерзших парней!
Мы вышли на улицу, скудно освещенную редкими фонарями. Если бы не было луны, нам пришлось бы держаться за руки, чтобы не потерять друг друга.
— А ты искал того человека? — тихо спросила Лера, глядя на светящиеся окна домов.
— Какого человека?
Ну да, я с опозданием понял, о ком она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84