Новый звонок заставил его вздрогнуть. Влад вскочил, но телефон вновь замолчал. «Что за шутки? Нет, это не директриса… Кто-то пытается дозвониться? Или балуется?»
После третьего звонка он кинулся в прихожую, где стоял аппарат. Но не успел. Тишина, воцарившаяся в квартире, стала нервировать. «Кто-то хочет со мной поговорить, но колеблется и всякий раз кладет трубку, потому как чувствует, что еще не готов, не все продумал…»
Теперь он ходил рядом с телефоном, поглядывая на него с нетерпением.
И тут он понял, что смущало человека, который трижды названивал ему. Определитель номера! Владу не полагалось знать номер телефона, с которого производился набор, и потому человек бросал трубку. АОН не успевал засечь комбинацию цифр.
ГЛАВА 3
Профессор Артем Савельич Сидорский вряд ли был выше полутора метров в росте. Он был горбатым, его позвоночник изогнулся внутри тела, словно корчащийся от боли удав. Так обозначил себя туберкулез костей, перенесенный в детстве. Позже он тяжело переболел гриппом, который дал осложнение на слух, и, общаясь с профессором, следовало говорить достаточно громко и при этом желательно не отворачивать лицо, чтобы Сидорский мог угадать нерасслышанное по губам. Инвалидность тем не менее не только не мешала ему заниматься наукой, но, возможно, даже способствовала успешному продвижению по научной стезе. Лишенный возможности выступать с лекциями перед аудиторией (у Сидорского, помимо всего, была отвратительная дикция), профессор писал научные статьи, учебники и вел к сияющим вершинам ученых степеней огромное количество соискателей.
Познания его были обширны. О великих правителях всех времен и народов Сидорский знал все, что только можно было знать. Он обладал удивительной способностью перерабатывать колоссальные объемы исторического материала и сопоставлять факты так, что доказательство некоего постулата становилось полным, исчерпывающим, не вызывающим ни малейшего сомнения. Профессор поставил точку на многих многолетних спорах историков. Он описывал жизнь великих правителей так, словно они были его соседями по лестничной площадке. Он поведал человечеству о том, что Абдул Кассим Исмаил – великий визирь Персии X века – во все свои походы всегда брал с собой библиотеку из 117 тысяч томов. Книги вез караван верблюдов, причем четыреста животных в этом караване располагались в алфавитном порядке, чтобы удобнее было найти нужную книгу. Профессору было доподлинно известно, что великий Чингисхан умер во время секса, приняв такую же смерть, какая восемьсот лет назад постигла Аттила-Варвара в брачной постели с молодой женой Илидико. Благодаря профессору современные люди узнали пикантную деталь из жизни римского императора Юлия Цезаря. Оказывается, правитель носил лавровый венок не ради обозначения своего величия, а для того, чтобы прикрыть прогрессирующую плешивость. С особым удовольствием Сидорский описал причуды римского императора Коммода, который обожал смотреть на гладиаторские бои в Колизее с участием карликов, горбунов , калек и прочих уродцев, собранных со всей Римской империи.
Кто-то из его учеников на крыле от «жигуля» отчеканил фразу Коммода: «Величие Рима – это не мрамор сената, это песок Колизея». Этот странный сувенир, необыкновенно точно отображающий жизненное кредо профессора, висел в прихожей Сидорского на самом видном месте. Известность пришла к Артему Савельичу после выхода в свет его книги «Формула власти». В ней ученый доходчиво объяснил, что власть, которая дается человеку, – не только божий дар и счастливая комбинация звезд на небе. Это особый свод законов и правил, которыми обязан руководствоваться всякий правитель, желающий себе долголетия. Трактат вызвал бурю эмоций. О книге говорили и спорили политологи, имиджмейкеры, советники всех мастей. «Государь» Макиавелли на ее фоне выглядел собранием расплывчатых и весьма сомнительных рекомендаций.
Именно эта книга натолкнула Влада Уварова обратиться за помощью к Сидорскому и просить его стать научным руководителем. Влад прочитал «Формулу» за одну ночь, находя ответы на множество вопросов, которые были для него камнем преткновения. При первой встрече с профессором Влад признался, что более всего его впечатлила расшифровка механизма власти римских правителей в раннехристианскую эпоху.
– Но у меня сложилось впечатление, – умничал Влад, – что вы не решились открыто сказать о своем сенсационном открытии и потому изложили его эзоповым языком.
– По-моему, это ты сейчас говоришь со мной эзоповым языком, – сердито заметил профессор. – Ну-ка, выкладывайте, что за впечатление у вас сложилось?
– Вы как бы невзначай выделили Калигулу, Нерона, Кассия, Марка Аврелия как людей, связанных какой-то одной тайной, – сказал Влад. – Я понял так, что эта тайна переходила от императора к императору эстафетой и по необъяснимым причинам оборвалась в пятнадцатом веке.
Профессор в это время заваривал чай и не смотрел на лицо Уварова, тем не менее прекрасно понял, что ученик имел в виду.
– Чушь говорите. Какая эстафета? Этих людей разделяли годы и даже столетия, – возразил он, но Уварову показалось, что профессор нарочно отрицает очевидное.
– А ваш намек о существовании некоего тайного противоборства между Калигулой и Сенекой…
– Какой еще намек?! – сердито прервал профессор.
Влад находился под впечатлением и не мог остановиться.
– Намек на то, что начало этой эстафете положил Понтий Пилат, только вернувшийся из Иудеи…
Профессор выронил стакан, осколки брызгами разлетелись по кухне.
– Вы переучились, юноша, – произнес Сидорский, нахмурив брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17