Купался Кирилл долго и, лишь почуяв, что накопившийся за день жар полностью вышел из тела, выбрался наконец на берег. Костер к тому времени ярко пылал. Леха с Федей, дожидаясь горячих углей, нанизывали мясо на шампуры.
– Давайте, пацаны, по сто грамм! – Освежившийся Кирилл был преисполнен благодушия. – Когда еще шашлыка дождемся!
Все трое выпили, закусив прихваченными из дома помидорами.
– С нас не спросят за сегодняшнее? – озабоченно спросил Леха, глубоко затягиваясь сигаретой. – Барыга все же «под крышей» у вора...
– Плевать на воров, – резко ответил Кирилл. – Это сам Мирон сказал. Воры с их авторитетом – прошлогодний снег. Помнишь, как Славика убили? Филин поручился воровским словом, что все будет нормально, а Кадиев чихать хотел на его поручительство. Безоружного Славку расстреляли в упор. Филин потом, конечно, волосы рвал, да что толку! Савицкого не вернешь! Мирон теперь воров не признает. И правильно! Пусть попробуют сунуться. Наша бригада сейчас самая мощная в Н-ске. А нас Мирон одобрит...
– Тогда еще по одной, – успокоенный Леха разлил водку в стаканы. – За удачу!
Глава вторая
Андрей Волков, он же «вор в законе», по кличке Матерый, этим утром проснулся рано, уселся на диване и тут же непроизвольно застонал. Острая боль пронзила правый бок. Что там на сей раз? – печень, легкие, невралгия?! Пес его знает! Многолетние отсидки, «крытые», «шизо» напрочь подорвали некогда могучее здоровье. Все время где-нибудь стреляло, ныло. Впрочем, окружающие об этом не догадывались, поскольку Андрей тщательно скрывал свои недуги. Врачей он тоже избегал, обращаясь лишь в самых крайних случаях. Волков с юных лет усвоил простую истину: чем меньше думаешь о собственных болячках и ходишь по больницам – тем дольше проживешь. Когда Андрей, будучи совсем зеленым пацаном, сидел «на малолетке», ему отбили в драке сердце. Со всей силы треснули сзади под левую лопатку тяжелой табуреткой. Молодой Волков явственно услышал противный хруст, горячая боль затопила грудь. Однако он удержался на ногах, продолжая отчаянно сопротивляться. В больницу Андрей не пошел, но долго потом не мог глубоко вздохнуть, быстро пройтись. Левая рука часто отнималась, висела плетью. Через пару месяцев стало легче, и лишь спустя несколько лет Волков случайно узнал у знакомого врача, что, судя по всему, перенес на ногах микроинфаркт. К тому времени, кстати сказать, сердце уже не беспокоило. К сорока пяти годам Матерый успел получить столько травм, что сам сбился со счета. Его топтали ногами в кресхатах ссученные козлы, лупили дубинками надсмотрщики, пыряли ножами враги. Волков, стиснув зубы, терпел, жестоко мстил за обиды и стремительно поднимался по ступеням уголовной иерархии.
Одновременно изменялся его характер. Из когда-то добродушного парня, попавшего первый раз за решетку в результате случайной драки и бесердечности судей, он превратился в безжалостного зверя, ненавидящего общество и считающего всех прочих двуногих своей законной добычей.
Правда, последнее время Матерый в значительной степени подуспокоился. Рыночная экономика открыла ворам широкое поле деятельности, прибыльной и почти безопасной. Коммерсанты сами просились под «крышу», приносили денежки на блюдечке с голубой каемочкой! Знай только собирай доходы! Между собой воры, как правило, не ссорились, решали вопросы мирно. «Привет, Андрей!... Привет, Серега! Сколько лет, сколько зим!!! Так это твой коммерсант? Ладно, скажу своим, чтобы не лезли». Воры стремительно богатели, строили роскошные загородные дома, покупали квартиры, «мерседесы», ездили в заграничные туры. В новых условиях «воровской закон» сильно видоизменился: если раньше «правильному вору» запрещалось быть богатым, иметь семью, то теперь на здоровье. Пожинай плоды с заработанного в прошлом авторитета! Воры, как старые, сытые волки, лениво нежились в лучах преуспеяния. Держались они большей частью небольшими стайками: к чему тратиться на боевиков, если все вопросы можно решить за счет авторитета?! Лишь последнее время стало твориться нечто непонятное: появились другие звери – молодые, голодные, безжалостные, наглые, рассчитывающие только на силу. Убивают направо и налево, ни с кем ни считаются. Одним словом, беспредел! Матерый тяжело вздохнул. Что делать с оборзевшими щенками? Перегрызть им глотки? Оно, конечно, надо бы, но до чего не хочется вылезать из теплой, уютной, безопасной берлоги, к тому же силы не те, давно исчез внутренний голод, толкавший в прошлом на безумные, отчаянные поступки.
Волков, кряхтя, поднялся и, накинув махровый халат, прошел в ванную. Побрившись, он долго разглядывал в зеркале свое лицо: синяки под глазами, морщины, половина волос седая. Старость! Раздраженный результатами осмотра, Матерый отправился на кухню, тихо ругаясь про себя. Крепчайший чай без сахара несколько улучшил настроение. Прояснилась голова, захотелось курить. Но не успел он как следует насладиться первой утренней сигаретой – зазвонил телефон.
– Андрей, это я, Голованов! – послышался из трубки взволнованный голос.
– Чего в такую рань?!
– Беда у меня! Вчера...
– Приезжай к двенадцати в «Лотос», там расскажешь, – прервал говорившего Волков, вешая трубку. Он постоянно предупреждал всех, с кем имел дело, – по телефону ничего конкретного! Сейчас менты, профилактики ради, вовсю прослушивают номера известных им уголовников, даже тех, кто давно ушел в отставку.
Бестолковый барыга...
Бар «Лотос», находившийся «под крышей» у Матерого, представлял собой уютное, полутемное заведение. Переливалась разноцветным стеклом дорогой заграничной выпивки освещенная изнутри витрина.
1 2 3 4 5 6