– Отец не узнает. Меня предупредят, как только он отклонится от своего графика.
– Я давно знаю твоего отца, Мэтью, – тебя тогда еще на свете не было. Он способен на многое. Чтобы сотворить все это, – взмахом закованной руки Сэм обвел долины на востоке, – нужно быть особенным человеком.
Мэтью уставился на него с выражением, граничащим с презрением.
– Иногда мне кажется, что ты им восхищаешься, и я не уверен, можем ли мы тебе доверять.
Сэм поднял брови.
– Присмотрись, малыш. Видишь эти наручники? Знаешь, как давно я заточен здесь, на этом горном склоне? Знаешь ту единственную вещь, что берегла мой рассудок все это время?
Мэтью нахмурился.
– Да-да, я знаю. Но иногда ты так говоришь о нем…
– В некоторых отношениях, Мэтью, твой отец – великий человек. Но история полным-полна великих людей, творящих плохие дела. Мы родились в прималистской религии – были созданы ею, – нравится нам это или нет. Попробуй представить себе, каково это, Мэтью, когда тебе говорят, что ты или один из твоих братьев был рожден специально, чтобы вести некую крошечную часть человечества к спасению. Когда у тебя есть силы, обычно приписываемые богам и легендарным героям. Когда тебе говорят, что ты и твои братья – родоначальники новой эры. – Сэм прислушался к себе, думая: «Каким же занудой ты раньше был, как обожал напыщенные речи и дешевую философию. И ты ведь так до конца и не избавился от этой привычки». – Твой отец всего лишь выполняет ожидания тех, кто привел его в этот мир. Но это не значит, черт побери, что мы не должны попытаться остановить его.
– Ты сказал, скоро произойдет что-то важное, – напомнил Мэтью. – Челнок уже в пути, все люди на месте. Сейчас не время играть в таинственность, нам нужно знать.
Сэм тихо засмеялся – он почти ощутил себя свободным, как если бы эти цепи были бумажными и о них можно легко забыть. Странно было думать, что его неволя почти закончилась. Этот горный склон был всем, что он знал за много своих жизней, и Сэм представить себе не мог, каково это – не жить в опаляющей боли каждую секунду каждого дня, не страдать от неутолимого голода без блаженного освобождения смерти.
– У меня не было абсолютной уверенности, что Элиас долетит сюда, и долетит не один, – сказал Сэм. – Это то, чего я ждал. Вероятность, что он выживет, была чрезвычайно высока, и тот факт, что я видел его прибытие в будущем, должен был склонить чашу весов. И все-таки я удивлен. Помни, Мэтью, некоторые из вещей, которые предвидит твой отец и предвижу я, все еще только вероятности, не неизбежности. Мы должны работать вместе, чтобы выбрать тот исход, какой мы хотим.
– Что нам делать с Тренчером? Сэм вздохнул.
– Делайте, что положено. Просто вытащите его оттуда и увезите подальше от Эрнста.
Мэтью впился в него взглядом, полным неуверенности и гнева. Мальчик становится похож на своего отца.
– Возможно, нам следует просто оставить тебя здесь, на этом склоне, когда все закончится, – процедил юноша. – Нам нужны гарантии, а не предположения. Нам нужно знать, что все получится.
Сэм сел на корточки в замерзшую грязь. Мэтью сказал именно то, что мог бы сказать Эрнст.
– Я, Тренчер и твой отец – вспомни, что я говорил о нас. У нас есть дар, который ДНК Ангелов вложила в нас до нашего рождения.
Раздраженный взгляд Мэтью показал, что он все это знает. Но было важно – и сейчас важнее, чем когда-либо, – это повторить. Снова и снова, если нужно. Сэм продолжал:
– Есть вопросы, которыми нам придется заняться вплотную, когда все это закончится. Ангелы были готовы принести во вселенную опасное предопределение, но ты когда-нибудь спрашивал себя зачем?
Мэтью склонил голову набок.
– И ты думаешь, что ты знаешь причину?
– Я не думаю, что знаю, – тихо ответил Сэм. – Я знаю.
Мэтью воззрился на него с ужасом и непониманием. Силы, произошедшие от генных изменений, не передавались последующим поколениям. И Сэму, и Тренчеру, и Вону их эмбриональные ДНК изменили в лаборатории, прежде чем имплантировать эмбрионы в матки трех верных прималисток, которых каждый из них научился называть матерью. Сэм спросил себя, намеренно ли Ангелы хотели не дать этим способностям передаваться по наследству. Кажется, он понимал почему.
– Волновой фронт взрыва достигнет этой системы через несколько часов, – напомнил Сэм. – Сейчас это все, что имеет значение. И когда твой отец откроет дверь того челнока, его будет ждать самый большой сюрприз в его жизни.

Ким
Ким смотрела, как падают запасы топлива, приближаясь к нулю. Они летели вслепую, поскольку при входе в атмосферу «Гоблин» потерял почти все внешние сенсоры и линии передачи данных. Элиас уже объяснил ей, что «Гоблин» летит по записанной в его память карте местности, составленной перед спуском и во время него.
У Ким руки чесались взять управление на себя, но у нее не было опыта полетов в атмосфере.
Дожидаясь конца, Ким смотрела, как топливо все убывает, уже так близко к нулю, что она удивилась, почему они все еще в воздухе?
– Мы вот-вот сядем, – напряженным голосом сообщил Элиас. – Осталось всего двести метров.
– Ты хоть представляешь, куда мы садимся?
– Нет. – Элиас выругался. – Но нам не хватит топлива, чтобы долететь до челнока, и это все, что я знаю.
«Да что ты говоришь? – мысленно проворчала Ким. – А я-то беспокоилась о том, как бы остаться в живых».
«Гоблин» опускался ниже, ниже. Потом он вздрогнул и опустился еще ниже.
– Все, топливо кончилось, – заметил Элиас.
Теперь «Гоблин» камнем падал вниз. Ким закричала, вдруг снова став невесомой.
Ей почудилось, что целый мир обрушился на нее, и сознание улетело, оставляя только черноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124