Да, поучительно, – твердо проговорил Воронихин. – Даже в выборе места для построек нам у стариков-зодчих надо учиться. Вот мы только что побывали около Архангельска, в древнем селении Неноксе. Чем там поражает наше воображение чудесная церковь, как бы спрятанная в гуще соснового леса?
– Меня она поразила своей неожиданностью, – сказал Павел.
– Совершенно верно, Попо, вы справедливо заметили самое главное: неожиданность! Издали мы смотрели на ту церковь и видели одни только ее главы, возвышающиеся над вековым приморским лесом. А потом зашли в лес, и главы скрылись из наших глаз. Узкая просека вела нас чащей леса. Нас поглотили сосновые дебри. Дикая, но прекрасная природа заставила на время забыть о церкви, к которой мы шли.
– Да, это действительно так, – согласился Павел. – Природа Севера изумительна, невзирая на ее суровость.
– Я рад, что вам нравится выбор мест в нашем путешествии, – сказал Воронихин и продолжал: – Помните Попо, когда мы шли лесом, ветер шумел в хвойных вершинах. Мы были как бы на дне глубокой дорожной просеки. Над нами голубел просвет неба. Белоснежные облака как последние ладожские льдины на Неве, плыли над нами. Наше внимание сосредоточилось на том, что нас окружает и вдохновляет своей природной прелестью. И вдруг!.. – Как вы сказали, Попо? – Неожиданность. Великолепнейший деревянный храм! Безукоризненно чистая работа. Соблюдены все строительные правила и пропорции. А главы! Зодчий, не задумываясь, нашел решение задачи на месте. Вероятно, зодчий думал, какие должны быть главы на шатровых, приподнятых над лесом куполах, и, увидев под ногами сосновые шишки, сказал себе: «Сделаю главы наподобие этих шишек» – и сделал!.. Смелость, находчивость, изобретательность, продуманный выбор места для строения, – и все это вместе вылилось в очаровательную неожиданность!..
– Дорогой друг Андре, – выслушав суждение Воронихина, проговорил Павел, – я, кажется, начинаю разбираться в умении и вкусах русского мужика-плотника – строить просто, красиво и долговечно.
– А спросите вы этого хитреца-мужика, как он делает столь прекрасные вещи. Он так же просто и мудро ответит вам: «И сам не знаю – умишком да топоришком, вот и все»…
Поездка по северу России очень пригодилась Воронихину для изучения мастерства зодчих северян. В Сольвычетодске, в этом сказочном городке, где было представлено искусство всех видов – архитектура, живопись, медное литье, резьба по дереву и кости, шитье жемчугом и многие другие рукоделия умельцев, – они пробыли десять дней, и этого времени не хватило осмотреть все художественные ценности, находившиеся в этой древней строгановской вотчине.
По зырянской реке Вычегде из Сольвычегодска они поднимались до самых верховьев и где-то там, через тайгу, волоком добрались до Чердыни и Камского Усолья. Здесь юный граф Строганов и Ромм остановились в Соликамском дворце барона Строганова: Воронихин гостил в деревне Огурдино у матери своей Марфы Чероевой.
Прошло немного лет с того дня, как Марфа и Гаврила Юшков провожали к Дедюхинской пристани Андрея, уезжавшего в Москву на учение. Андрей не только вырос и возмужал, но и стал представительным, деловитым человеком. Его учитель, иконописец Гаврила Юшков, заметно постарел за эти годы. Но узнав о приезде Андрея, запряг лошадь в телегу, положил копну пахучего сена, чтоб не трясло ею старые кости, и поехал из Ильинского в Огурдико. Повстречались приветливо, ласково.
Гаврила Юшков продолжал, пока зрение совсем не ослабло, обучать молодых ребят богомазному мастерству и отдавался своему делу с душой, всячески понося владимирских и холуйских иконников, не видевших якобы в сем деле ни святости, ни призвания, ни искусства, а только лишь торгашескую цель. Пословицу «Не годится молиться, годится горшки закрывать» Гаврила относил за счет холуйских и владимирских оптовых малевателей. Себя считал он ярым последователем Симона Ушакова с некоторой особенностью изящного почерка строгановской школы и этим немало гордился.
Повстречавшись с Андреем у матери его, Юшков рассказал о своих делах, о церковных и монастырских заказах, расспросил Воронихина о его поездках, об учении в Москве, о житье в доме Строганова и позавидовал ему.
Послушал старик Андреевы рассказы, короткие и толковые, узнал, что от самого графа Воронихин пользуется покровительством, и сказал Гаврила не то с грустью, не то с незлобивой доброй завистью:
– Ох, и залетела ворона в высокие хоромы. Дай-то бог на пользу добрым людям…
И залюбовался Юшков на Андрея. Хорош больно! Хоть архангела Гавриила с него пиши. Роста приличного, лицом приятен, глазом быстер, хоть и книзу смотрит из-под бровей. Такие глаза на сажень сквозь землю видят. На крепких, красивых руках ни мозолинки…
Внезапно Юшков заметил у Андрея на безымянном пальце левой руки тонкого литья чугунный перстень, а на перстне изображение черепа и скрещенных костей. Понимал старый иконник, что это означает, слыхал, что такие перстни и знаки носят масоны, приверженцы какой-то новой веры, именуемые в народе ругательски «фармазонами».
– Что это у тебя, Андрейка? Смотри, не фармазонь, парень. Антихристова печать это. Граф-то Александр Сергеевич, говорят, сам в масонах ходит.
– А я в масонах не хожу, – ответил Воронихин, – туда крепостных да дворовых людей не принимают. Я же числюсь в дворовых у его сиятельства, однако на особом счету и надежду имею вскорости вольную получить.
– А все-таки не надо, Андрейка!.. Христом богом прошу. Стой в сторонке да подальше от барских затей, да знай преотменно свое дело. Марфа, не давай ему благословения родительского на это беспутство…
– А я уж не знаю, что и сказать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79