Мистер Черчуард допил херес и положил документы Селборна обратно в ящик.
Затем налил еще вина. Он это заслужил!
Мисс Джемайма Джуэлл нагнулась и выдвинула из угла спальни большой сундук.
Она откинула крышку и почувствовала щекочущий нос запах лаванды. На дне сундука под стопкой накрахмаленных простыней и других вещей, предназначенных для приданого, лежало то, что она называла «свадебным нарядом».
Развернув его, Джемайма заметила:
– Вполне сойдет… хотя надо бы погладить.
Ее брат Джек стоял, опершись о спинку кровати. Склонив голову набок, он придирчиво осмотрел платье.
– Джем, а не выросла ли ты опять?
– Нет, конечно. – Джемайма метнула на него взгляд. – Мне двадцать один год, Джек, и я уже не школьница.
Брат усмехнулся.
– И все же платье тебе коротко. Лодыжки выглядывают.
Джемайма вздохнула. Она ненавидела свой «свадебный наряд». Это было лучшее воскресное платье трубочистки, сшитое специально для свадеб и других празднеств: слегка присборенная жесткая черная юбка из батиста, белая сорочка и узкий черный жакет с блестящими пуговицами, напоминающими кусочки угля. Платье дополняли черные шелковые чулки и начищенные черные башмаки. Волосы полагалось спрятать под сеткой, украшенной бисером и блестками.
Родители Джемаймы наряжали ее таким образом с детских лет, чтобы она вместе с братом Джеком зарабатывала деньги на свадьбах, где дамы умилялись на их хорошенькие личики и целовали на счастье. Они всегда пользовались успехом, так как считалось, что трубочист на свадьбе – это своего рода талисман, приносящий благополучие. Дамы по-прежнему обожали черноволосого, кудрявого, с озорными темными глазами Джека, который в свои двадцать три года вызывал у них прилив чувственности. Знатных леди весьма привлекает легкий флирт с мужчиной из «низов», с негодованием подумала Джемайма.
Что касается джентльменов, то ей частенько приходилось отвергать их предложения мягко и с вежливой улыбкой, хотя на самом деле ей хотелось больно лягнуть их в уязвимое место. Судьба безжалостна, и Джемайма перестала удивляться тому, что дочка ремесленника представляет собой желанную добычу для так называемых джентльменов.
– Отец берет с собой кота? – спросила она. Альфред Джуэлл всегда появлялся на свадьбах с черным котом по кличке Дымок, сидящим у него на плече.
– Конечно, – ухмыльнулся Джек.
– Какое притворство! – Джемайма скривилась. – Я ненавижу это. Дети трубочистов, наряженные в воскресные платья на потеху господ!
– Это прибыльное дело, – сухо заметил Джек. – Хоть папочка и разбогател, от хороших денег все же не откажется.
– Он уселся на крышку сундука. – Скоро твоя собственная свадьба, да, Джем? – Он искоса взглянул на сестру. – Отец говорит о том, что пора сделать оглашение в церкви.
Джемайма пожала плечами и отвела глаза. Она старалась принять равнодушный вид, но сердце у нее сжалось, а горло сдавило от страха. Она два года как помолвлена и уже начала думать, что свадьба так и не состоится. Ее жених Джим Вил был сыном второго главы гильдии трубочистов и вместе с Альфредом Джуэллом владел львиной долей средств в сообществе трубочистов, обслуживающих фешенебельный лондонский Уэст-Энд. Список их клиентов был похож на «Книгу пэров Берка». Брак с членом семьи Вилов был выгоден для Джуэллов, и к тому же Джек был помолвлен с дочкой Вилов Мэтти. Но существовала одна-единственная трудность: Джемайма не хотела этого брака. И Джим Вил тоже.
– Этого не произойдет, – равнодушным тоном произнесла Джемайма.
– Произойдет, Джем. Лучше с этим смириться. Джемайма повернула голову и увидела жалость в глазах Джека. Она положила черную юбку и белую сорочку на кровать, подошла к окну и стала смотреть на беспорядочные ряды крыш. Луна была наполовину скрыта бегущими по небу облаками, а дым из тысяч лондонских труб висел над крышами подобно туману.
Одинокая звезда померцала и исчезла. Джемайма посмотрела на звезду и загадала желание: пусть все для нее изменится. Она сжала кулаки.
– А ты будешь счастлив с Мэтти Вил, Джек?
В оконном стекле отразилось лицо Джека. У него был простодушный вид, который он на себя напускал, когда ему задавали серьезные личные вопросы. Несколько лет назад Джек влюбился, но все закончилось ужасно, и теперь он даже не притворялся, что любит Мэтти. Джемайма знала, что его жизнь с Мэтти будет жалким подобием прошлого.
– Конечно, я буду счастлив, – помолчав, ответил Джек. – Мэтти – хорошая девушка. И Джим Вил тоже хороший, Джемайма.
– Знаю, и от этого мне еще хуже. – Она резко повернулась. – Джим – добрый и ласковый и… скучный. Да я через неделю начну задыхаться…
– Он хороший человек, – повторил Джек. – Он никогда не станет тебя бить, как отец бьет нас…
– Как бьет тебя, – поправила брата Джемайма и улыбнулась. – Мне почти ничего не достается, так как ты рядом.
Джек смутился.
– У меня плечи пошире твоих. Я это вынесу. Они с улыбкой смотрели друг на друга.
– Но все равно я не верю, что на этот раз ты сумеешь вмешаться, Джек, – вздохнула Джемайма. – А может, ты и не захочешь вмешиваться? Может, ты считаешь, что мне следует выйти за Джима и перестать капризничать?
– Я считаю, что не стоило отправлять тебя в эту модную школу, – грубовато произнес брат.
– Из-за этого я, по-твоему, стала задирать нос, да?
– Из-за этого ты стала чувствовать себя несчастной, – ответил Джек.
Джемайма вздохнула. Брат прав – она чувствовала себя не в своей тарелке.
В детстве, когда отец заставлял их лазить по печным трубам, все было намного проще. Джемайма стала девочкой – трубочисткой в одиннадцать лет, но затем Альфред Джуэлл начал «делать деньги» и нанял ученика, а дочь отослал в школу, которую открыла для детей трубочистов миссис Элизабет Монтагью, известная своей ученостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62