А ведь про ее мамашу никак нельзя сказать, что она сварливая.Юсси сделал вид, что он не слышит этих слов, и пояснил свою мысль:– Возьми, например, Холопайнена… Он женился на дочери Койстинена… И ведь заимел же такую сатану в юбке, что с этой бабой я не стал бы даже в одном доме жить… Хотя мамаша той самой девицы далеко не из сварливых баб.Антти стал терять надежду. А ведь какое было бы счастье попасть на свадьбу в качестве свата, тем более, что Юсси с детских лет был его лучшим другом. Что касается Хювяринена, то это дело и его немало порадовало бы.Оба друга теперь долго молчали. Юсси Ватанен терпеливо ждал, что Антти снова начнет его уговаривать. Уже близился конец пути, и Юсси испугался, что Антти не сделает этого.Однако Антти сделал-таки новую попытку осчастливить себя. Он сказал:– Кажется, этот Пекка Хювяринен дает дочери в приданое деньгами тысячу марок, а кроме того дает еще коров и разное барахло в придачу.– Да на что оно – это приданое жены, – возразил Юсси. – Хвастаться только будет.В таком духе они продолжали свою беседу. Уже Антти хотел было бросить свою затею уговорить Юсси. Но когда они подъехали к перекрестку дорог и Антти сошел с телеги, Юсси сказал ему:– Вот о чем я подумал – раз ты все равно идешь к Хювяринену, так уж ты бы тово… поговорил бы заодно насчет его дочки… Поскольку ты стараешься мне ее всучить…– Поговорить-то, конечно, можно… Да только какой же из меня сват? – уклончиво пообещал Антти.Юсси тотчас ответил:– Попытка не пытка, спрос не беда. Сам-то я, конечно, не так уж заинтересован в этом деле, но раз тебе так хочется, то что же делать, ладно, поговори…Теперь уж Антти перешел к защите. Он возразил:– Позволь, да я и не думал ничего такого. Просто так, к слову пришлась эта самая дочка Хювяринена. Просто, я говорю, бабы судачили и хвалили ее, как очень старательную работницу.В общем, они договорились. Юсси протянул другу свой кисет с табаком и сказал:– Возьми моего табачку.И когда Антти набил свою трубку, Юсси добавил:– Ты бы зашел потом сказать, если она согласится. И тогда мы с тобой съездили бы в Йоки купить свадебные подарки и там чего-нибудь такого повкусней.На это Антти согласился.– Зайти-то, конечно, можно… Чересседельник у тебя ослаб, – добавил он тотчас, подтягивая отвисший ремень сбруи.Антти Ихалайнен дошел до проулка, где проживал Хювяринен. И тут он остановился, прислонился к забору и стал подсчитывать стоги ржи, бормоча:– Никак шесть стогов ржи у этого Хювяринена? Удостоверившись в этом, он направился к дому.Во дворе, на стене амбара, висела новая дуга. Антти стал тщательно осматривать ее, приговаривая:– Трещины на самом сгибе… Должно быть, плохо распарили ее, прежде чем согнуть… Но внутри-то она как будто ничего себе, крепкая…Тут все окошко избы заполнилось детскими головенками. Дело в том, что на попечении у Хювяринена осталось шесть малых внучат после смерти их отца и матери.Одна из девочек крикнула:– Ихалайнен идет!– Это какой Ихалайнен, из Мурто? – спросил старик Хювяринен, строгавший полозья для саней.Девочка пояснила:– Тот, у которого нос большой… как у Юсси Ватанена…– Ах, так это он идет! – промолвила хозяйка.Еще раз осмотрев дугу, Антти подошел к лестнице. И тут он вспомнил, какой он значительный гость. Это заставило его выпрямиться. Захотелось даже немного пооб-чиститься. Он высморкался в пальцы и обтер свои руки о голенище. Затем, слегка почистив сапоги травой, вошел в дом.Он сел на лавку, откашлялся и почувствовал себя как дома. Потом, вспомнив, что надо поздороваться, спросил Хювяринена:– Где же ты нашел черемуху для своей дуги?– Случайно увидел ее на поле у Матикайнена, – ответил хозяин и в свою очередь спросил:– Ну что новенького у вас в Мурто?– Ничего особенного, – сказал Антти. – Небольшие дожди прошли…Хозяйка спросила:– Как поживает Анна-Лийса, здорова? Разжигая свою трубку, Антти сказал:– Особенно она не жаловалась ни на что… Вот собирается лен трепать…– Ах, уже собирается лен трепать… Много ли снопов у вас в этом году? – спросила хозяйка, и Антти ответил ей:– Да, пожалуй, на два снопа больше, чем в прошлом году.– Вот как! На два снопа больше?– На два.Помолчали. Хювяринен строгал полозья, Антти же обдумывал, как начать сватовство. Он уже было нашел нужное начало, однако Хювяринен сбил его, сказав:– Тут в ящичке есть мой табачок. Зачем ты своим набил трубку?– Неважно, – пробурчал Антти и снова углубился в раздумье – как начать сватовство.Наступило молчание, еще более продолжительное, чем раньше. Дети шумели. Хозяйка стала унимать их:– Ребята, сидите тихо, как полагается при гостях. Потом хозяйка, сев за прялку, пустила ее в ход, и толстая пряжа стала накручиваться на катушку.Сидели, строгали и пряли. Посасывая свою трубку и отплевываясь, Антти все еще обдумывал, как бы ему начать разговор о сватовстве. Однако не так-то было легко ухватиться за подходящее начало для разговора. И в этом он мысленно обвинял даже Хювяринена, который, так сказать, спутал ему карты.Наконец он таки нашел нужное начало. Затянувшись и сплюнув, он сказал:– Говорят, что у Макконена свинья опоросилась.– Уже опоросилась? – переспросил Хювяринен.– Уже… В пятницу она опоросилась…– Сколько же она принесла? – полюбопытствовал Хювяринен.– Десять штук… Круглое число принесла… Остановив свою прялку, хозяйка спросила:– А что, все свинки?– Это поросята-то Макконена? Да.– Говорят, пять свинок, ну, а остальные, значит, выходит, что боровки.– Пять свинок и пять боровков. Вон сколько у них поросят! – с удивлением воскликнула хозяйка.– Да, немало у них поросят, – согласился Антти. А Хювяринен сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8