Ой, кажется, нужно сматывать удочки, пока трамваи ходят.Я внимательно осмотрела свою «камеру предварительного заключения» и не нашла никаких возможностей для побега. Улеглась головой на сумку (ее пытались конфисковать, но, когда я закричала, что там «предметы женской гигиены», оставили) и, размышляя, как там Кащей, незаметно для себя уснула.
– Малинка! Малинка, чтоб тебя днем и ночью, и только я! Малинка!Во сне я превратилась в сорокадевятикилограммовую сочную ягоду малину, которую кто-то пытался съесть.– Малинка! Сонь тьмутараканская! Просыпайся!Меня больно щелкнул по носу камешек, и я испуганно подскочила. Кто? Что? Бежать? Куда?Тьфу ты, чего только не покажется спросонья, бежать-то некуда, и я собралась досмотреть свой странный сон.– Малинка!Наконец-то до меня дошло, что сиплый шепот доносится сверху. Я подняла глаза. Тяжелая решетка была сдвинута в сторону, и в яму заглядывало румяное лицо добра молодца, называвшего меня намедни Малинкой и своей невестой.Кажется, дела начинают сдвигаться с мертвой точки! Если этот древнерусский богатырь считает себя моим женихом, он просто обязан спасти свою суженую от тягот заключения.Как же его там называли? Вернидуб, вот! Точно!– Я здесь!– Веревку лови!Я живо набросила на плечо сумку, подхватила веревку и, упираясь ногами в стену, подтягиваемая «женишком», выбралась на поверхность.Здоровый, как медведь, Вернидуб подхватил меня, облапывая ручищами где только можно (и где нельзя – тоже). И только я рот открыла «спасибо» сказать, закрыл мне его поцелуем.– Мм, – попыталась я совершенно безрезультатно вырваться, – мм!А совсем даже неплохо они целуются в своем Китеже!Когда он отпустил меня, минут через пять, я даже не нашлась что сказать, а он отстранился, оглядев меня страстным взглядом.– Да ты еще краше стала, Малинка! А целуешься… Стой, а кто это тебя так научил? Когда успела? – Взгляд его потемнел.– Что ты, Дубушка! Это оттого, что ты меня из тюрьмы вызволил, чувства во мне проснулись особые, само собой так получилося. – Я стеснительно опустила глаза.– На пользу тебе яма пошла, милая моя. И называешь меня как ласково, раньше только Дубинушкой кликала.И Вернидуб снова собрался целоваться:– Стой, Дубушка! Нам отсюда убираться побыстрее надо, пока стража не подоспела.– Да стражники Стоян и Ломонос беспробудным сном уже спят.Неужели он из-за меня двух людей замочил?!– Знаешь, сколько я медовухи им приволок? – ухмыльнулся «жених» и полез мне под сарафан.Да, что-то строгим нравом в Китеже девицы не отличаются…– Дубушка! Давай уходить, не они, так другие явятся.– Точно. Помешают любиться нам с тобой. А я такого не люблю. Так пошли, вот только до травушки-муравушки доберемся, и…– Слушай, Дубушка! Только нам нужно сначала того парня, которого стражники вместе со мной забрали, освободить.– Что-о?! Лазаря?! Так это ты с ним целоваться училась?! Говорил мне Светунец…– Да не Лазарь он. Честное слово! Это брат мой, как говорится, единоутробный.– Не было у тебя брата отродясь!– Так я тоже о нем только вчера узнала.– Да откуда он взялся? И почему с Лазарем так схож?– Ах, Дубушка, там такая запутанная история и длинная. Я тебе все-все расскажу. Только не сейчас. Брата моего спасти надобно и из города вывести, как только Китеж из озера вынырнет.– Не могу поверить, – схватился за ворот рубахи Вернидуб. – Больно он на Лазаря похож.– Успокойся, милый. А ты к Лазарю домой сходи да проверь. Спит он, настоящий-то Лазарь, небось седьмой сон видит.– Пойду, Малинка. Не обижайся, но проверить должен, слишком дивно все.Вернидуб отвел меня в какое-то укромное место между постройками и велел ждать, никуда не высовываться.К счастью, вернулся он довольно быстро и, лукаво улыбаясь, подошел ко мне.– Ну что? – Я вдруг испугалась: а что, если он настоящего не нашел?– Есть, – кивнул богатырь. – Не совсем дома и не совсем спит, но есть Лазарь. Теперь верю, что это твой брат, и вытащить помогу. Только прежде поцелуй с тебя.– Не время…– Один. А то не пойду брата твоего выручать.Шантажист. Приходится соглашаться.Еще минут через десять, когда мы закончили целоваться, я почти забыла, куда нам еще нужно сходить. Ах да, спасти Кащея!Вернидуб взял меня за руку и повел мимо построек к яме, в которую бросили Бессмертного.– Эй, братик, ты тут?– Да тут он, точно, я сам видел. Вас как забрала стража, я все время наблюдал, думал, как свою милку освободить.– Спасибо, Дубушка… А что ж он не отвечает?– Может, дрыхнет, как ты. Я и тебя добудился еле-еле, это у вас что, семейное? А может, не пришел еще в себя. Приложили-то его крепко.– Ой, он хоть живой?– Добра молодца одним ударом не сгубить. Полежит-полежит и оклемается.– А как же мы его вытащим?– В яму придется тебе лезть, сладкая моя, – цокнул языком Вернидуб. – Меня-то ты не удержишь. Спустишься, брата вот этим напои. – Парень вытащил из-за пояса кварту и протянул мне.Ручки мои, ножки мои, люли мои! У меня все тело уже саднит от этих ям. Но хочешь не хочешь, а пришлось спускаться.Кащей не двигался, я даже перепугалась, но дышал. А когда я влила ему в горло целительный бальзам местного разлива, закашлялся и выругался последними словами, правда, может, и не последними, может, у него еще найдутся. Зато, узнав меня, смутился и даже попросил извинения.– Ладно, Странник, извинения потом, с процентами. А сейчас выбираться надо, скоро светать будет.– Угу, – кивнул Кащей.– Ты подняться сам можешь? Давай я тебя веревкой обвяжу, и полезай наверх.– А веревка крепко привязана? – подергал Бессмертный за ее конец.Сверху заворчали.– Ее парень один держит, мм… мой друг.– Ах, так ты, Неневеста, уже друзьями обзавестись успела, пока я здесь без чувств…– А ты думал, я тебя сама отсюда вытащу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122