Была у Айфе дочка, белолицая да чернобровая, увидела она Ивана-царевича да и полюбила его. Она ему и помогла загадку материну разгадать и до острова Буяна добраться. Пришел Иван-царевич в хрустальны палаты да давай Кота Баюна просить-уговаривать, чтобы поплыл с ним в Тридевято царство Марью Моревну веселить. А Кот Баюн ему и говорит: «Добро тебе, царевич, что стал ты миром да лаской меня упрашивать, а то быть бы тебе мертву сей же час». Вернулись они в Тридевято Царство, да и развеселил Кот Баюн Марью Моревну. Тут и свадьба, а Иван-царевич, закручинившись, сидит. Говорит ему Марья Моревна: «Что ты голову повесил, добрый молодец, аль не рад?» А Иван-царевич и отвечает: «Всем ты хороша, царевна, и красива, и мудра, и рати славно водишь, а только обещался я той, что мне помогла, дочке Айфе-колдуньи». Рассмеялась тогда Марья Моревна и говорит: «Легко твоему горю помочь. Не ты ж меня развеселил, а Кот Баюн, вот за него замуж и пойду». Удивились тут гости, а Кот Баюн грянулся оземь да и обернулся молодцем… Вот так они и поженились.
«А почему ты не живешь с родными, царевна?»
– Учиться уехала… Дай слово, принц, что ты не уйдешь, когда я усну! Ты же будешь охранять мой сон, да?
«Даю слово».
Кошачьим чарам она и на сей раз не стала противиться.
Снился ей снова принц Индракумара, а проснулась она в слезах, потому что выдуманный принц оказался настоящим, а настоящие принцы не такие, какими ты их себе придумываешь. И если уж попал в сказку, то никак заранее не узнаешь, чем сказка кончится.
Глава 2
ВРЕМЯ ПРОБУЖДЕНИЯ
Весна 2005
Когда тугой и влажный ветер гудит над Моим Городом и облака тяжелеют и темнеют, а лед на реках становится прозрачным, мое сердце каждый раз стучит все быстрей и быстрей, ибо я чувствую приближение весны. Она придет с птицами и дождями, и снег растает так быстро и неожиданно, будто и не было его. Как писал один мой знакомый поэт:
Весна разразилась, как революция!
Небо – еще не оскверненное знамя.
Шагаю по битым солнцеблюдцам,
Мирскую грязь попирая ногами!

Вороны митингуют в воодушевлении.
На солнце греются коты и собаки.
Из грязных снеговых отложений
Стыдливо выглядывают собакины каки.

А что? Им же тоже погреться хоцца!
Всю зиму легко ль быть в снегу захороненным?
Даешь равноправие перед солнцем
Зверью и продукту жизнедеятельности оного!

С юга тянутся эшелонами
Птицы на летнее место жительства,
А за ними – дожди тяжкомноготонные
И нудные, как после разрухи строительство.

Пусть же взгляд пока от земли отрывается,
И ботинок титаники текут неудержимо!
…А грипп-террорист из-за угла подбирается
Сторонником свергнутого зимнего режима.
Придет весна, и время снова двинется. И уйдут зимние наваждения. И будут разгаданы загадки. Такое уж время – весна.
Небо набухло серыми влажными тучами. Снег расползался, из-под снега вылезал весь зимний хлам, по улицам невозможно было пройти, не наступив в размороженное собачье дерьмо. Было погано. Наступала весна пополам с депресняком и гриппом.
Игорь не мог дать этому времени другого определения, кроме как «над городом нависла жо…а». Он был вынужден признать, что не только над городом.
Ему снились тяжелые, темные сны. В этих снах небо было скрыто тяжелыми грозовыми тучами, иссиня-черными, но вместо молний их вспарывали сполохи багрового огня. Звуков не было, стояла ватная тишина. Он видел во сне темный город, излучину реки и колышущийся столб воздуха в том месте, где – он точно знал это – должен стоять трон из черного базальта, а на троне восседал кто-то, кому нельзя было смотреть в лицо – так ужасно оно было… И еще он видел Анастасию, она что-то говорила ему, но беззвучный ветер уносил слова, стоило им слететь с губ.
Наяву же тени и призраки стали не просто настойчивы.
Они следили за ним, он слышал их беззвучный шепот, слышал их бесплотные шажки. Он инстинктивно чувствовал опасность одних и опасливость других. И каждую ночь приходила Красная Женщина… И Игорь однажды понял, что уже не может без нее. До тех пор он все говорил себе – он сумеет с ней расстаться. Когда-нибудь. Он понимал, что она – не настоящая, но она была прекрасна, она затопляла его, и он никак не мог решиться сказать ей – уходи. А когда осознал, что не может без нее, он испугался по-настоящему.
В тот вечер он выпил снотворное, чтобы сразу провалиться в сон без сновидений – тогда она не придет.
Она не пришла. Но когда тяжелый таблеточный сон начал отступать, он услышал – или показалось, что услышал, – голос Анастасии.
– Пожалуйста, ну пожалуйста! – в отчаянии звала она, и он почти очнулся и даже почти увидел ее… Но сон кончился. Он лежал между сном и явью, еще не проснувшись окончательно и осознавая это, когда появилось ОНО. Нечто босховское, небольшого росточка, в плаще с капюшоном, белом таком. Руки и ноги – как птичьи лапки, а голова – костлявая, как череп, с зубастым клювом… Откуда-то он знал, что это хищная и подлая тварь, что она нападет на спящего, потому что слаба. Игорь потянулся за ножом – тварь исчезла…
А ножа наяву и не было никакого…
«Господи, а если бы она убила меня во сне? Что было бы со мной тогда?»
Но кто ответит?
А вечером, когда он почти вошел в арку дома, в Патриарший переулок медленно втянулся, изгибаясь на повороте, как резиновый, черный лимузин с тонированными стеклами, и эти стекла смотрели на Игоря очень недобро…
И тогда он разозлился.
«Черт побери, – думал он, сидя на кухне и гладя Вильку. – Какого хрена? Надо что-то делать с этим, а не прятать голову в песок. Что же такое творится? Варианта два. Первый – я просто схожу с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151