Так больна, что ей требуется круглосуточная сиделка. Вейер, кажется, достаточно состоятелен, чтобы позволить себе это. Билл не знал ничего о нынешнем положении с недвижимостью в Манхэттене, но сообразил, что квартира на верхнем этаже с видом на Центральный парк, вроде этой, стоит недешево.
По дороге из Куинса Билл поведал Аугустино и Вейеру все - начиная с того, что он делал в канун Нового года, и кончая тем, как Раф Лосмара сказал, что Дэнни все еще жив в могиле.
Детектив подошел к стоящему у окна Биллу, который смотрел вниз на пустынные, украшенные иллюминацией дорожки, извивающиеся в темноте Центрального парка.
- Знаете, отец, я, наверно, все время на ваш счет ошибался.
- Не называй меня "отец", - сказал Билл. - Я больше не священник. Меня зовут Билл.
- Ладно, Билл. Называй меня Ренни. - Он вздохнул. - Я столько лет думал про тебя всякие жуткие гадости.
- Вполне понятно.
- Угу. А теперь думаю всякие жуткие вещи насчет этого типа Лосмары и того, что я сделал бы с ним и с его сестрицей - потому что, по-моему, правосудию тут делать нечего.
Билл оглянулся на спальню, услышав высокий визгливый голос, произнесший несколько английских слов вперемешку с фразами на каком-то другом языке, похожем на восточноевропейский.
- Прямо как миссис Дракула, - заметил Ренни, - в ночном кошмаре.
И тут в гостиную вернулся Вейер. Устроился в кресле и указал Биллу с детективом на стоящий перед ними диван.
- Прошу прощения за задержку, - извинился он, - прежде чем начинать разговор, я хотел убедиться, что сиделка в своей комнате, а моя жена спокойно устроена на ночь.
- Она плохо спит? - спросил Билл, больше из вежливости, чем из подлинного интереса.
- Да. Она путает день и ночь.
Билл вздрогнул, заметив у своего локтя телефон.
- Он больше не будет вас беспокоить, - заверил Вейер. - Но давайте вернемся к нашему молодому человеку из Северной Каролины. Вы говорите, он называет себя Лосмарой?
- Да. И это анаграмма Сары Лом, женщины, которую, как я вам рассказывал, я встречал пять лет назад.
- И оба - анаграммы другого имени. - Он устало улыбнулся и покачал головой. - Все в игрушки играет.
- Какого другого? - спросил Аугустино, сидевший на диване справа от Билла.
- Расалом.
- Что это за имя такое?
- Очень древнее.
- Это что, их фамилия? - спросил Билл.
- Чья? - Старик выглядел удивленным.
- Рафа и его сестры.
- Нет никакой сестры. Только один Расалом. В определенных рамках он может принимать разное обличье. Та, что называла себя Сарой, и тот, что называет себя Рафом, - одно и то же лицо.
- Нет, - сказал Билл, закрывая глаза и откидывая назад голову. - Этого быть не может.
- Но почему этого не может быть? После всего, что случилось с пустым насквозь Гербертом Ломом, с Дэнни, почему не поверить в этот нехитрый трюк?
Он открыл глаза и посмотрел на Вейера.
- Это лежит за пределами нашего понимания, да?
- Это лежит за пределами всякого понимания, - сказал Вейер.
- С кем мы имеем дело?
- С Расаломом.
- А кто это, черт его подери? - вмешался Аугустино.
Вейер вздохнул.
- После того, что вы оба видели нынче ночью, я полагаю, вы готовы поверить. Это история очень длинная, а я очень устал, так что изложу ее вам покороче. Расалом некогда был человеком. Рожденным много веков назад. Расалом даже не настоящее его имя, но он принял его и использует с тех пор в разных своих воплощениях. Столетия назад, будучи юношей, он отдал себя во власть силы, враждебной всему, что мы считаем добрым, достойным, разумным. Он стал средоточием запредельного зла, всего темного и враждебного человечеству. Свою мощь он черпает из самого дурного, что в нас есть. Стоит, как плотина, в потоке людской подлости, продажности, разврата, порочности и коварства и черпает из него мощь.
- Мощь? - переспросил Билл. - Что это значит?
- Мощь и власть, которые позволяют ему все изменять. Изменять мир, превращая его в место, наиболее подходящее для силы, которой он служит.
Билл услышал рядом недоверчивое сопение Аугустино.
- Ладно, бросьте. Я хочу сказать, все это похоже на дурацкую сказку.
- Уверен, вы произнесли то же самое, когда ваш друг священник заявил, что мальчик, похороненный пять лет назад, жив.
- Угу, - сказал Аугустино, медленно кивая и передергиваясь. - Тут вы попали в точку. Но все равно это смахивает на игру для "Нинтендо". Ну, знаете, надо остановить Злую Ящерицу, пока она не добралась до Кольца Власти и не принялась править миром. Что-то в этом роде.
- Да. Только здесь не игра, - заметил Вейер. - Вы никогда не задумывались, почему подобные игры и сказки всегда столь привлекательны, почему они возникают снова и снова, завораживая одно поколение за другим?
- Нет, но, надеюсь, вы мне подскажете.
- Генетическая память. Война вспыхнула очень давно~ и была почти проиграна. С такими опустошительными последствиями, что историю человечества пришлось начинать сначала. Но Расалом не оставляет попыток. И каждый раз терпит поражение, ибо всегда сталкивается с кем-то, кто представляет иную силу.
- Ну ладно! - сказал Аугустино. - Старая байка о войне Добра и Зла.
Билл почувствовал искушение велеть ему заткнуться и дать старику говорить.
- Только Добро здесь не самой высшей пробы, - продолжал Вейер, которого детектив явно не смог сбить с толку. - Оно довольно-таки равнодушно к нашей судьбе. Его больше интересует победа над другой силой, чем наше благо. В тот момент, когда казалось, что Расалом наконец остановлен навсегда, противостоящая ему сила ушла.
- Когда это было? - спросил Билл.
- В 1941 году.
- Так каким образом он вернулся?
- Попытался выжить, и ему повезло. Он не в первое тело вселяется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115