Язык по своей природе произволен, – сообщил он. – Если вам нужна логика, изучайте исчисление.
– Сарказм – не аргумент, Сандос.
Эмилио глубоко вздохнул и, не скрывая нетерпения, начал снова:
– Хорошо. Еще раз. Это не абстрактное против конкретного. Если вы попытаетесь впихнуть этот принцип в руанджа, то постоянно будете делать ошибки. Это пространственное против невидимого или незримого.
Стараясь не потревожить Аскаму, только что уснувшую на его руках, он потянулся к ноутбуку, стоявшему на столе между ними, и ткнул пальцем в дисплей.
– Рассмотрим эту группу. Животные, растения или минералы – все эти слова означают что-то, что каким-либо образом занимает объем, и все они склоняются по этой схеме. Понимаете? – Он указал на другую секцию экрана. – В отличие от них, вот эти существительные не пространственные: мысль, надежда, привязанность, учеба. Эта группа склоняется по второй схеме. Пока ясно?
Конкретное и абстрактное… проклятье! – подумала София упрямо.
– Да, отлично. Чего я не понимаю, это…
– Я знаю, чего вы не понимаете! Перестаньте спорить и слушайте! – Он проигнорировал ее возмущенный взгляд. – Общее правило следующее: все, что можно видеть, всегда классифицируется как занимающее объем, поскольку видимы, как вам известно, лишь пространственные вещи, – поэтому тут применяется первая схема склонения. Трюк в том, что для всего невидимого – включая вещи, невидимые по своей сути, но не ограничиваясь ими, – используется вторая схема. – Эмилио резко откинулся назад, а затем взглянул на Аскаму, с облегчением увидев что она все еще спит. – Ну? Попробуйте опровергнуть. Пожалуйста. Просто попытайтесь.
Вот теперь он попался. С лицом, светящимся на солнце как слоновая кость, София наклонилась вперед, приготовившись нанести смертельный удар.
– Не более чем десять минут назад Аскама сказала:«Чайпас-ру зхари и уашан», – и применила то, что вы зовете невизуальным склонением. Но Чайпас очень большой. Вне всякого сомнения, Чайпас занимает изрядный объем пространства…
– Да. Браво! Великолепно. А теперь думайте!
Сандос был снисходителен. Приоткрыв рот, София уставилась на него, готовая вспылить, но внезапно ей стало ясно. Уронив голову себе на руки, она пробормотала:
– Но Чайпас ушел. Поэтому его нельзя видеть. Поэтому не используется пространственное склонение, а используется невизуальное, хотя Чайпас конкретен, а не абстрактен. – София взглянула на Эмилио, он улыбался. – Ненавижу, когда вы самодовольны.
Его веселые темные глаза светились торжеством. Эмилио Сандос не давал обета ложной скромности. Это был отличный анализ, и он донельзя гордился собой, а лично для себя отметил, что выиграл для Софии ее пари с Аланом Пейсом. Они встретились с руна лишь семь недель назад, а Эмилио уже усвоил основы здешней грамматики. Черт возьми, я молодец, думал он, и его улыбка делалась шире, пока София глядела на него прищуренными глазами, пытаясь подобрать какой-нибудь пример, который не укладывался бы в эту модель.
– Ну хорошо, хорошо, – нелюбезно сказала она, поднимая свой блокнот. – Я сдаюсь. Дайте мне несколько минут, чтобы все это записать.
Они были хорошей командой. Сандос был знатоком в лингвистике, зато она гораздо лучше записывала – быстро и четко. Уже три статьи, носившие авторство «Э. Д. Сандос и С. Р. Мендес», были посланы на Землю для передачи в научные журналы.
Кончив записывать, София подняла глаза и улыбнулась. Такую смесь острого ума и мечтательности, веселой задиристости и склонности погружаться в себя, сразу же отдаляясь, она встречала раньше – в студентах иешив, которых ее родители часто приглашали к обеду, когда она была девочкой. Голоногий и босой, Сандос загорел до цвета корицы, а вместо сутаны, нестерпимой в этом жарком климате, носил просторные шорты цвета хаки и черную тенниску, слишком большую для него. София сама была не менее коричневой, похожей на него смуглостью и стройностью, одетой столь же просто, и она могла понять, почему Манужаи поначалу решила, что София и Эмилио – «дети-одного-приплода». Когда Манужаи разъяснила пантомимой, что означает это слово, оно показалось Софии смешным и почти неприличным, но сейчас она понимала, почему рунао пришла к такому заключению.
Аскама вздохнула, легонько потянувшись. Эмилио ожил и, округлив глаза, в тревоге посмотрел на Софию. Аскама была славной, но болтала не умолкая; а когда засыпала, как сейчас, они хоть немного отдыхали.
– Интересно, – очень тихо сказала София, когда стало ясно, что Аскама не проснулась, – использует ли слепой рунао всегда лишь невизуальное склонение.
– Вот это интересный вопрос, – сказал Эмилио, с уважением наклонив голову, и София ощутила терпкое удовольствие от того, что за ней вновь признали право претендовать на интеллектуальное равенство.
Он подумал некоторое время, осторожно раскачивая кресло-гамак и поглаживая мягкий мех за ушами Аскамы. Затем на его лице опять расцвела улыбка.
– Если можешь осязать предмет, то знаешь, что он занимает объем! Ищи что-то, что имеет контуры или форму или текстуру. Спорим на что-нибудь?
– Леджано, возможно, или тинквен, – предположила София. – Никаких пари.
– Струсили! Я могу ошибаться, – весело сказал Эмилио, – хотя сомневаюсь в этом. Попробуйте сначала леджано. – Поглядев вниз, он улыбнулся макушке Аскаме, прежде чем вернуться взглядом к маленькому стаду пийанот, пасущихся на равнине за стеблями хамп ий-убежища.
– Они были бы красивой парой, не правда ли? – сказала Энн, вместе с Д. У. прогуливаясь над деревней вдоль края обрыва.
– Да, мадам, – согласился Д.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162