Еще одна трансформация… Еще… Опять бледнолицый в клетчатой кепке.
Черный… Это Черный, догадался я. В лице стоящего передо мной человека – или призрака? – я рассмотрел настороженность, тщательно скрываемую неестественной улыбкой. Черный боится меня? Каждая клетка моего аморфного тела излучала силу, способную подчинять все и вся. По моему приказу со стола взлетел бокал и ударился в стену, которая, по моему же приказу, раздвинулась, – мне не хотелось видеть на ней багровое пятно.
Непонятно откуда возникший паук смотрел на меня окулярами, выдвинувшимися из шаровидной головы. Членистая нога, пощелкивая, сложилась в диковинную конструкцию с черной трубой, конец которой медленно развернулся и нацелился в грудь бледнолицего. «Убей его!» – услышал я шепот карлика и посмотрел на замершего бледнолицего. Он был в моей власти! «Убей его! – шептал Ники, задыхаясь от злости. – Чего ты медлишь? Глаз тролля показал: паукообразная машина ждет твоего сигнала. ТВОЕГО!»
Я понимал – Черный должен умереть. Но робкий, безоружный человек, продолжавший смотреть на меня настороженно, был жалким и слабым. Тщетно я пытался отыскать в его лице черты уверенности в собственной силе. «Вспомни ребенка, который родится… Пойми, другого выхода нет», – голос Махишасуры. Напоминание о ребенке подтолкнуло меня к действию. Нет, я не желал прибегать к услугам паука… Собрав всю рвущую мое нутро силу аморфного тела, я послал в ноги бледнолицего сигнал смертельной, как мне казалось, боли. Именно так должен погибнуть Черный… Но что это? Бледнолицый исчез. Вместо него – киселеобразная масса, парящая над соседним креслом. Клянусь, в собранных в верхней части тела бугорках, образовавших простенькую спираль, я углядел выражение удовольствия и блаженства. Я послал новый сигнал боли, страшнее первого, – блаженствует Черный, а я, ослабев до предела, почувствовал кружение в… Даже не знаю, в голове ли? И в тот момент, когда я готов был взорваться, рассеяться по комнате мелкими капельками или обернуться человеком, отдаваясь в руки хозяину Башни, вдруг ощутил прилив новых сил. Сила вливалась в меня снизу. Приятный озноб охватил тело. Сладострастный поток бушевал во мне. Я вновь ощутил свое могущество и способность быть на равных со своим соперником… Метаморфоза… Передо мной стоял бледнолицый. Я хотел… Нет, ничего я уже не хотел, потому что увидел в его лице любопытство и желание чего-то непонятного для меня.
– Садись, садись. – Бледнолицый кивнул. Снял кепку и бросил на пол. – Напрасно ожидаешь подвоха с моей стороны… И не называй меня Черным. Я – Охотник. Обыкновенный Охотник.
Он был подкупающе прост, этот Охотник… Вот он сделал какое-то неуловимое движение рукой, и на столе около меня возник бокал с вишневой жидкостью, пахнущей резедой.
– Ну? Что же ты?.. Кстати, если хочешь лишить меня жизни, вели моему сторожу… Он послушается тебя.
Паук по-прежнему держал под прицелом черной трубки грудь Охотника.
– Пугни его, – приказал я пауку.
Трубка дрогнула, и над головой Охотника в стене появилась вмятина. Облачко пыли медленно осыпалось на спинку кресла. Запахло паленым.
Мне очень не хотелось превращаться в человека, но я сделал это. Правда, пришлось помучиться… Чрезвычайно трудно вылезать из шкуры аморфного существа. Слишком силен соблазн оставаться сильным, могущественным, способным управлять процессами. Как лихо я управился с бокалом, разбившимся, вероятно, где-то за пределами Башни!
– Ты разгадал одну загадку. Вернее, я подсказал тебе. Ключ – мерчанка, похожая на твою девушку. Мерцы появляются в городе по моей воле – верно. А кто такой Хогерт?
– Преступник, как, собственно говоря, и все, живущие в городе. Для меня здесь нет тайны, – сказал я.
Охотник отхлебнул из своего бокала, цокнул языком.
– Правильно. Но… они мертвые преступники. Покойники. Достаточно будет прочитать сообщение в одной из газет трехлетней давности, и ты убедишься, Хогерт погиб при загадочных обстоятельствах – с точки зрения журналистов – в тюрьме, в камере, охраняемой тремя полицейскими… Хогерт обвинялся во взрыве автобуса с пассажирами… Пиру, как тебе известно, при захвате самолета… Кто еще тебя интересует? Я могу перечислить все преступления оказавшихся здесь людей. А ты проверишь, вернувшись в свой мир. О смерти Пиру, кстати, узнаешь из итальянских газет. Там есть и его фотографии.
– Значит, ты можешь оживлять покойников, определяя одних в мерцы, других – жителями города, похожими на людей.
– Определяют приборы, – сказал Охотник, кивнув на корыто. – Лишь они решают, кого переправить в город и в каком виде. А теперь скажи: есть у вас закон, запрещающий снимать копии с покойников? Ведь их тела остаются там, где они захоронены. В городе только копии – клоны, если можно так сказать.
– Но ребенок! Думаю, здесь ты согласишься?
– А что – ребенок? Обычная ошибка, сбой программы, электрон вдруг взял и залетел не туда, куда надо. Стоит ли из этого делать трагедию? Мало ли на Земле гибнет невинных детей в нынешнее время? А сколько их рождается жить, дышать отравленным воздухом, умирать от голода, гибнуть под колесами автомобилей?.. Собственно говоря, ведь и город – часть вашего мира, правда более густо заселенная преступниками. Разве у вас в тюрьмах не рождаются дети?.. Где закон, запрещающий преступникам иметь детей? А теперь посчитай, сколько ваших алкоголиков производит на свет уродов… Программа, которую я заложил в компьютер, с высокой степенью точности исключает возможность появления в городе невинного существа, как, впрочем, и любого умершего естественным путем, не говоря о живущих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72