Нет, я никогда не забуду тех счастливых минут. Не корите же меня, если я вновь заговариваю о них. Вы сами видите: мне до сих пор не надоело думать о том дне, и я полон решимости возвращаться к нему снова и снова.
Начиналось четвертое действие; господин д'Орсан раскланялся с двумя дамами, сидевшими в передней ложе, в глубине зрительного зала. Я уже несколько раз пристально поглядывал на эту ложу; мне казалось, что оттуда через лорнет тоже старались разглядеть того, кто бросал столь пристальные взгляды; но, впрочем, я не придавал этому особенного значения. Поклон, отвешенный господином д'Орсаном, возбудил мой интерес: я подумал, что дамы в ложе смотрели на него, но как выяснилось позже, я ошибся.
Я отметил про себя, что приветствие господина д'Орсана было весьма любезным. Его дружеский поклон, относившийся к одной из дам, говорил о близком знакомстве, другую же он приветствовал более сдержанно, что свидетельствовало скорее о светской учтивости, чем о сердечных узах. Ответные поклоны также были разными, и я сумел уловить этот оттенок. Я стал внимательно разглядывать обеих дам. Они заметили, как мой друг шепнул мне что-то на ухо, и, по-видимому, насторожились. И тут я заметил взгляд блестящих карих глаз, ответивший на мои робкие взгляды. Я смутился: она сразу отвела глаза, и мне показалось, что она рассердилась на мою нескромность, но тут же с воодушевлением заговорила о чем-то со своей подругой, начавшей тоже разглядывать меня; дама как бы говорила мне: «можете продолжать, но знайте, что я взглянула на вас по чистой случайности». Я осмелел и смотрел на нее, не отрывая взгляда; глаза ее, как мне показалось, оживились; кровь прихлынула к моим щекам, и господин д'Орсан, вероятно заметил это, потому что сказал:
– Дорогой мой, либо я очень ошибаюсь, либо одна из дам, сидящих в этой ложе, была бы очень рада, если бы вечером я привел вас в ее салон.
– Не могу, – ответил я, – моя жена…
– Ах, ваша жена, – прервал он меня с живостью, – так вы женаты! Тем хуже, но это ничего не меняет. Сегодня вы принадлежите мне; я обязан вам жизнью, одного дня мне мало, чтобы хорошенько узнать вас. Я с вами не расстанусь; и не спорьте.
Что мог ответить на это господин де Ля Валле? Последнее слово всегда за знатным сеньором, мне же оставалось лишь повиноваться. Я все же пытался отнекиваться, так как помнил о своей супруге и не хотел причинить ей беспокойство. Благодарность обязывает нас щадить людей, перед которыми мы в долгу. Возражения уже готовы были сорваться с моих уст, когда еще один взгляд, брошенный графом на ту ложу, решил дело.
Как различен был ответ обеих дам! Мне казалось, я прочел его в их взглядах. Та, к которой в первую очередь обращались взоры графа, ответила ему простым жестом, означавшим «Как хотите», взгляд второй дамы выражал застенчивую признательность к тому, кто угадал ее желания. Эти наблюдения, подкрепив намерения господина д'Орсана, побудили меня поклониться обеим дамам. И если мой поклон одной из них означал простую вежливость, то второй он говорил о моей благодарности за ее внимание, зажегшее огонь в моих глазах.
Я сидел неподвижно, не спуская глаз с ложи. Если моя избранница иногда и отводила от меня взгляд, то тут же, вопреки смущению, покрывавшему краской ее лицо, невольно вновь поворачивала голову в мою сторону. Выражение ее глаз выдавало радость от того, что они встречают отклик с моей стороны, мои же глаза от нее не отрывались, убеждая ее в том, что я ценю ее внимание. Как сладостны первые порывы нежности, как радостно думать, что их разделяют, или по крайней мере, что они замечены, если еще не приняты благосклонно.
Представление кончилось, пора было уходить. Господин д'Орсан еще. раз повторил, что ни в коем случае не намерен со мной расстаться – я же об этом и не помышлял. Когда мы проходили через кулисы, я стал очевидцем той свободы обращения с актрисами, которая разрешается богатым и знатным: они отпускают любезности одной, потреплют по щеке другую, пошутят с третьей, улыбнутся четвертой – словом, каждая получает свою долю; тут же иногда отпускается комплимент, часто весьма неловкий, актерам, которым не совсем безразлично поведение этих дам – их жен или невест.
Полюбовавшись на этот новый спектакль, мы подошли к ложе, где сидели дамы, с которыми мы раскланивались; после короткого обмена любезностями мы собрались уходить. Я подал руку той, которая отличила меня. Она оперлась на мою руку, бросив на меня застенчивый взгляд, как бы говоривший, что при выборе кавалера ее сердцу было бы нелегко отказаться от предложенной руки. Я же был так рад, так взволнован, что не мог с собою справиться и пылко сжал ее ручку, но тут же испугался собственной дерзости: что, если она угадает во мне деревенщину? Я смотрел на господина д'Орсана и, стараясь во всем подражать ему, больше молчал, боясь, что могу сказать что-нибудь не так. Я сознавал, что не могу чувствовать себя вполне свободно, как с госпожей де Ля Валле, и боялся, что не понравлюсь, хотя еще сам не отдавал себе отчета в том, что хочу понравиться. В сердце нашем воцаряется хаос противоречий, когда оно чувствует приближение любви. Именно таково было мое состояние. Как бы то ни было, оставаясь тем же, кем был, я старался обдумывать свои слова, и увидел, что меня охотно слушают; это придало мне бодрости. Правда, надо отдать должное господину д'Орсану: понимая, в каком я затруднении, он искусно направлял общий разговор, все время занимая дам, так что чаще всего от меня требовалось только вставлять: «да, сударыня» или «нет, сударь».
Так поступает умный человек, если хочет выставить в лучшем свете своего неопытного собеседника, не унижая его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158