Неужели вы не уверены в себе? Разве в комнате у вас нет зеркала? Посмотрите на себя и скажите, нравится ли вам это личико? Кто же станет размышлять да сомневаться? Нет, это вы напрасно, не в этом загвоздка.
– А в чем же? – спросила она, не скрывая нетерпеливой радости.
– Да так, пустяки! – сказал я. – Ведь барин-то по дружбе, пожалуй, угостит меня палкой, если я отобью у него подружку. Такого рода дружба шутить не любит. А на что вам побитый муж?
– Что это за выдумки! – воскликнула она. – Если барин узнает, что я полюбила тебя, он будет только рад выдать меня замуж, ручаюсь! И даже справит нашу свадьбу.
– Ну, это уже ни к чему, я и сам могу справить свою свадьбу; только я, ей-богу, не решаюсь к вам подступиться: боюсь вашего друга; короче говоря, его дружба, на мой взгляд, одно лишь притворство. Сдается мне, что под личиной друга скрывается хитрый лис; у него зубы чешутся схватить курочку, а ежели он увидит, что на нее нацелился дворовый щенок вроде меня, сообразите сами, чем это кончится; нет, лицемерный лис со мной разделается так, что я всю жизнь буду помнить.
– Тебя останавливает только это? Ты правду говоришь? – воскликнула она.
– Разумеется, – ответил я.
– Ну, так я рассею эти страхи, – сказала она, – и докажу, что никто не зарится на твою курочку. А теперь уходи, я не хочу, чтобы тебя видели в моей комнате; дело наше будет слажено, не сомневайся.
На этом я покинул ее, не без тревоги насчет последствий моей затеи и со смутным раскаяньем в том, что брал у Женевьевы деньги; я предчувствовал, какое оружие она пустит в ход, чтобы закабалить меня в дело вмешается сам барин; и я не ошибся.
Назавтра за мной пришел лакей и сказал, что барин требует меня к себе. Я явился к нему в великом смущении.
– Ну-с, любезный, – обратился он ко мне, – как дела у молодого барина? Прилежно ли он учится?
– Неплохо, сударь, – ответил я.
– А ты доволен жизнью в Париже?
– Что ж, сударь, ем тут и пью с аппетитом, не хуже, чем во всяком другом месте.
– Я знаю, что барыня к тебе благоволит, и очень этому рад; но ты скрытничаешь; до меня дошли слухи о твоих подвигах. Оказывается, ты малый не промах; живешь тут без году неделя, а уже успел одержать победу? Только-только приехал, и уже кружишь головы красивым девушкам? Женевьева без ума от тебя; надо полагать, и ты ее любишь?
– Эх, сударь, – отвечал я, – за что же ее, бедняжку, ненавидеть? Она мне ничего плохого не сделала.
– Да нет, ты меня не бойся, можешь говорить вполне откровенно; твой отец уже не первый год арендует у меня землю, я им доволен и рад оказать покровительство его сыну, раз представился такой случай. Тебе повезло, что ты нравишься Женевьеве, а я одобряю твой выбор; ты молод, хорош собой; к тому же, говорят, скромен и усерден. Женевьева очень мила, я покровительствую ее родителям и взял ее к себе в услужение именно с тем, чтобы помочь ей получше устроиться. (Он лгал.) Брак с тобой отчасти противоречит моим намерениям: ведь у тебя ничего нет; я имел для нее в виду более выгодную партию, но она любит тебя и ни о ком другом слышать не хочет. Что ж, в добрый час. Думаю, что мое покровительство восполнит все, чего вам недостает, и заменит тебе отцовское наследство. Я уже подарил твоей невесте немалую сумму денег и научу, как ее приумножить; больше того – я сниму и обставлю для вас небольшой дом, а оплату его возьму на себя, пока вы не устроите свои дела; и вообще за будущее не тревожься, я буду давать тебе выгодные поручения. Живи дружно с женой, – ибо ты получаешь ее из моих рук – она кротка и добродетельна, и не забывай, что тебе принадлежит, по крайней мере, половина всего имущества, которое я вам дарю. Как хорошо я ни отношусь к родителям Женевьевы, я не стал бы так для нее стараться, если бы не расположение к тебе и твоим родным, которых я ценю еще выше. Новость эту лучше пока держать в тайне, иначе другие горничные не дадут мне покоя; все захотят, чтобы я и их тоже повыдавал замуж. Попроси расчета без лишнего шума, скажи, что нашел более подходящее и выгодное место. Женевьева, со своей стороны, скажет, что должна навестить старушку мать, и, покинув мой дом, вы сразу обвенчаетесь. Прощай. Благодарить не надо, я очень занят; пойди сообщи Женевьеве обо всем, что я сказал. Да, возьми вон там на столе стопку золотых и с этими деньгами жди в гостинице, пока Женевьева не выйдет и не присоединится к тебе.
Я стоял как столб и слушал его речь; что говорить, предложение было заманчиво. Я простой крестьянин, ничего не знающий, ничего не умеющий, из тех, кому положено всю жизнь пахать землю ради хлеба насущного; все, что я мог бы нажить тяжелым трудом, не идет ни в какое сравнение с тем, что сулит барин… – и вдруг, с первых же шагов в Париже, мне ни за что ни про что дают верное и надежное состояние.
И какое состояние! Полностью меблированный дом, много денег наличными, выгодные комиссионные дела хоть с завтрашнего дня; и в придачу покровительство влиятельного человека, который может прекрасно меня устроить, а в будущем и озолотить!
Это ли не райское яблоко, соблазнившее Адама?
Я упивался столь заманчивыми возможностями: мысль о внезапном обогащении ослепила меня; сердце мое забилось, кровь бросилась в голову.
Достаточно лишь протянуть руку, чтобы ухватить счастье. Кто бы стал колебаться? Неужели не стоило на время позабыть о чести?
Однако честь отстаивала свои права в моей смятенной душе, где алчность тоже приводила свои красноречивые доводы. «На чью сторону встать?» – вопрошал я себя, не зная, к чему склониться.
Честь говорила: будь тверд, пренебреги жалкими выгодами, которыми тебя хотят обмануть; эти соблазны потеряют всю свою прелесть, лишь только ты женишься на Женевьеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158