В романе о Жакобе Мариво был более радикален, чем в книге о Марианне, и это приближает писателя к представителям раннего этапа французского просветительства. Жакобу не чуждо стремление, идя в гору, поскорее начать казаться «благородным», он искренне рад красивому халату, новому камзолу и дворянской шпаге, по-детски счастлив, что его принимают за дворянина и гордится им самим придуманной совсем «дворянской» фамилией «Ля Валле». И та легкость, с какой герой романа принимает личину «благородного», подчеркивает иллюзорность и условность всякого благородства по рождению вообще.
Жакоб не может опереться ни на звучный титул, ни на убедительное красноречие тугого кошелька. Сложностям жизни он способен противопоставить лишь свои личные качества – обаяние, находчивость, ловкость, наконец, интуицию. Это предопределило и такую важную черту в характере героя, как его активность. Жакоб все время действует, он прикидывает, рассчитывает, сам увлекается игрой, настолько входит в роль, что начинает действительно переживать все те чувства, которые хочет показать. Он внимателен и наблюдателен, анализируя характеры окружающих, чтобы вернее нанести удар; иногда он идет на риск, порой ошибается и снова неутомимо начинает строить здание своего благополучия. Случай в его жизни играет, на первый взгляд, весьма большую роль: он случайно знакомится с мадемуазель Абер, случайно оказывается около дома, где только что совершено убийство, случайно становится спасителем молодого аристократа. Но в этой цепи случайностей есть определенная закономерность: Жакоб удачлив потому, что всегда инстинктивно находит верное решение, потому, что всегда умеет воспользоваться случаем, извлечь из него пользу.
Но это не значит, что герой как бы плывет по течению, полностью принимая навязываемые ему аморальные законы жизни. Сначала Жакоб готов следовать им, этим законам, что оборачивается для него моральным падением, крахом. «Судите сами, – восклицает он, – какую школу изнеженности, сладострастия, порока и, следовательно, умения любить я прошел в эти два дня. Ибо чем мы испорченней, тем утонченней. Я закружился в вихре тщеславия». Но затем наступает отрезвление. От эпизода к эпизоду, от приключения к приключению происходит как бы «воспитание чувств» Жакоба, начинающего все более осознавать себя, как творца своей собственной судьбы, начинающего обретать утраченное было человеческое достоинство. И в этом ему помогает его народная, крестьянская закваска, воспринятые от дедов и прадедов упорство и терпение, гордость и самолюбие, крестьянское чувство чести.
Что ждало Жакоба, женись он на Женевьеве? Обычная в те годы карьера лакея, становящегося последовательно дворецким, управляющим в имении барина, наконец, может быть, чиновником финансового ведомства. Нашему герою этот путь кажется унизительным. Он хочет большего, ибо ценит себя достаточно высоко.
В моменты самых низких падений Жакоба автор находит в своем герое не утраченные совершенно высокие душевные качества, помогающие ему в этом бесчестном обществе выбрать по возможности правильный, честный путь. Он выбирает его часто не благодаря обдумыванию и расчету, а инстинктивно. Жакоб приходит к выводу, что мы действуем «под влиянием безотчетных ощущений, которые появляются неведомо откуда, руководят нами, а мы о них и не задумываемся». Причем интуиция может подсказать человеку и честное и бесчестное решение. Но писатель верит в доброе, здоровое начало в своем герое. Осуждая аморальность аристократии и эгоистический практицизм буржуазии, он открывает психологические глубины в простом крестьянине, показывает, как тот вынужден идти на моральный конформизм – но не для того, чтобы окончательно потерять себя, утратить свое лицо, а для того, чтобы, пройдя эту суровую школу жизни, вновь обрести его. И этот процесс показан в романе с невиданной для литературы того времени убедительностью и широтой. В конце книги перед нами уже совсем новый Жакоб – не наивный и простодушный крестьянский парень, а мужчина, научившийся читать в сердцах и прежде всего в своем собственном. Возмужание, воспитание Жакоба совершилось.
Крестьянин, плебей, испытавший на себе всю вопиющую несправедливость общественного устройства, герой Мариво не одинок во французской литературе предреволюционных десятилетий. Завершается эволюция этого персонажа образом Фигаро из «Трилогии» Бомарше. Однако герой Мариво бесконечно далек от героя «Севильского цирюльника» и «Безумного дня», как ни напрашивается их сопоставление. Несмотря на прирожденную ловкость, находчивость, ум, несмотря на мелкие победы над графом Альмавивой, Фигаро остается на нижней ступеньке социальной лестницы, остается слугой, плебеем. Поэтому его конфликт с обществом заострен и непримирим, что сделало из произведения Бомарше подлинную «революцию в действии».
Герой Мариво иной; он ищет обходные пути и лазейки, он не находит в себе сил штурмовать неодолимые сословные рубежи. Да и по темпераменту, по уму Фигаро и Жакоб – разные. Один из них искушен, другой – удачлив, отсюда – скепсис и пессимизм одного, вера в свою счастливую звезду – другого. Поэтому удачливый крестьянин Жакоб и неудачливый цирюльник Фигаро, олицетворяя собой разные слои общества – разные и по их месту и по их социальной судьбе, – принадлежат к различным литературным типам.
Большинство исследователей, писавших об «Удачливом крестьянине», стремились осмыслить причины незавершенности книги. Ж. Флёри объяснял это особенностями творческого метода Мариво: «Привычка мелочно всматриваться в подробности, рассматривать вблизи, сделала его близоруким [···]· Эта привычка наблюдать мелочи объясняет, почему Мариво оставил свои романы неоконченными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158