Да он и без того уже многие годы мертв – что стоит ему умереть окончательно, ради моего спасения? Он обязан сделать это для меня в уплату за все, чем я ради него пожертвовал, – за тринадцать самых цветущих, самых деятельных и плодотворных лет!
О последних событиях не хочется упоминать, каждая новая весть приводит меня в бешенство: до каких пор мир будет заниматься Джемом и все более суживать его темницу! Теперь уже и Александр VI говорит о крестовом походе; на Баязида это не производит особого впечатления, он продолжает свои набеги на Венгрию, Трансильванию, Хорватию; Венеция предлагает все свои богатства, скопленные длительными и грязными делами, чтобы откупить Джема, – не рассчитывают ли они показывать его со своих крепостных стен турецкому войску, которое чуть ли не вплотную подступает к ним?
Вот потеха: разоденут Джема в белые с золотом одежды, и дюжина молодцов с превеликим трудом втащит его по лестнице к зубцам крепостной стены. Принудят ли его кричать: «Смотрите, вот он я»?
О милосердный аллах, я, кажется, теряю рассудок!
10. IX. 1494
Я присутствую при событиях, которые Антуан предрекал еще несколько месяцев назад: король Карл VIII с трехсоттысячным войском вторгся в Италию. Неплохо придумано – в то время, когда турки стоят у восточной границы Италии, Франция неожиданно вспоминает, что была незаконно лишена своего неаполитанского наследства, и начинает войну. В самый канун этой войны Александр Борджиа противопоставил ей состряпанный на скорую руку союз Папства с Венецией и Миланом. Если прибавить к нему Неаполь, Италия набрала бы достаточно сил, чтобы оказать сопротивление французскому нашествию. Однако у Карла есть на полуострове свои союзники, есть друзья даже в Римском сенате, есть собственные либо подкупленные кардиналы в Ватикане. Победоносное шествие французов по Италии – достаточное тому доказательство.
Карл VIII приближается к Риму! Здесь его ожидают приверженцы и пособники; Рим голодает, потому что французские суда перегородили устье Тибра; Ферран Неаполитанский отрекся от престола в пользу своего сына Альфонсо.
Один за другим сходят со сцены участники дела Джема: Корвин, Карл Савойский, Иннокентий VIII, Ферран Неаполитанский. Неделю назад мы узнали о кончине Лоренцо Медичи. Кто остался еще? Д'Обюссон и Каитбай. И я, если в истории вообще есть место для султанова слуги, в прошлом поэта.
29. XI. 1494
Вчера Карл VIII покинул Флоренцию и двинулся на Рим. В городе царят голод и страх, которым день и ночь сопутствуют преступления: убийства, поджоги, грабежи. Приверженцы Франции мстят своим врагам, а разбойники помельче воспользовались сумятицей для своих целей. Вчера вечером я из своих окон насчитал шесть пожаров. Ватиканом владеет такой страх, что никому не дают ни выйти из него, ни к нему приблизиться. Поскольку, как предполагают, Карл не постесняется взять его приступом, все подготовлено к переселению обитателей Ватикана в крепость Святого Ангела. К нам с Джемом приставлена усиленная охрана. Четыреста стражей будут сопровождать нас во время минутного перехода!
Утром пришел попрощаться Антуан; мне не слишком будет его недоставать – одним доносчиком меньше.
– До скорой встречи, Саади! – сказал он.
– Почему «до скорой»?
– Бьюсь об заклад, что через три дня, самое большее, Антуан де Жимель будет назначен начальником стражи при султане Джеме. Как только король Карл возьмет Рим.
– Хоть бы вы застали нас в живых, Антуан!
– Не сомневайтесь в этом, Саади! Вчера мой король направил Александру VI послание: Рим будет пощажен, папа, несмотря на все его гнусные преступления, сохранит престол, если добровольно передаст султана Джема французской короне.
– Значит, Джем все еще козырь в большой игре, Антуан?
– Меня всегда смешило, что вы сомневаетесь в этом, Саади. Султан Джем, говорил я вам, сыграет наконец предназначенную ему роль. Мой государь решил – в союзе с Родосом и Каитбаем – осуществить поход, проваленный по вине Александра VI. Это, конечно, тайна, но вам некому выдать ее. С этого дня вам даже во сне запретят говорить, Саади.
На том мы и расстались с Антуаном. Так же как и в многоликой своей стражей – теперь нас стерегут только папские наемники. Впервые за тринадцать лет я не вижу иоаннитских ряс. Их тоже выставили, хвала аллаху! Перевернута еще одна страница в нескончаемой истории султана Джема. Не осталось и тени от совместного владения Джемом; этой ночью мы принадлежим одному Александру VI. Этой ночью, подчеркиваю я, ибо превратности судьбы стали уже для нас чем-то обыденным. Думаю, что с завтрашнего утра нами будет безраздельно владеть французский король.
Мне приказано собрать вещи Джема – нас снова перевозят в замок Святого Ангела. Собирать особенно нечего. Джем уже много месяцев не менял платья, он сидит, лежит или прохаживается по комнате в своем старом вишневом халате. На полах его следы неумеренных обедов и ужинов, локти протерты эбеновым креслом. Три дуката в день отпускает святой отец своему подопечному, получая за него ежедневно двести дукатов. На эти три дуката мы кормим стражу (не испытывая в ней никакой нужды) и себя; на эти же деньги отапливаем помещение и оплачиваем напитки. Да еще, должно быть, нас полегоньку обкрадывают, так что Джем уже много лет подряд таскает все тот же вишневый халат.
Я укладываю в два сундука свои книги, спальные принадлежности Джема. Остальное оставляю – к чертям белые с золотом одеяния, аршины шелка для праздничной чалмы! Пусть битва, которая разыграется ночью спалит их и папский дворец – пусть весь мир сгорит этой ночью, о аллах!
Дневник я захвачу с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145