Удино, весь окровавленный, в изорванном мундире, крикнул императору на ходу:
– Поторопитесь, ваше величество! Мои генералы больше не могут выдержать. Но дайте мне только подкрепление, и я прогоню русских ко всем чертям за реку.
Наполеон ответил безмолвным жестом и, остановив лошадь, стал в бинокль рассматривать поле сражения.
День уже клонился к вечеру. Ланн, Мортье, Ней, окружившие императора, советовали отложить продолжение сражения до следующего дня, говоря, что к этому времени по крайней мере можно будет собрать всю армию.
– Нет! – ответил император. – Необходимо продолжить то, что вы начали так хорошо. Не каждый раз удается поймать неприятеля на такой ошибке!
И он стал объяснять внимательно слушавшим маршалам, как он собирался смять русских, не принявших во внимание извилистого русла Аля, которое не позволит им развернуть надлежащим образом свои силы. С поразительной дальновидностью он тут же распорядился занять город Фридланд. Но для успешного выполнения намеченного следовало произвести атаку справа и отбросить русских к реке. Однако для того чтобы выполнить это смелое движение, надо было сначала поручить верному и бесстрашному командиру овладеть мостами, и с этим поручением император обратился к храбрейшему из храбрых, маршалу Нею.
Наполеон резко схватил его за руку и сказал, показывая на Фридланд:
– Вот туда следует идти! Ступайте все прямо и прямо, не оглядываясь ни назад, ни по сторонам! Врежьтесь в эту толпу людей и пушек! Разрушьте мосты! Займите Фридланд во что бы то ни стало! Не заботьтесь о том, что будет происходить справа, слева, сзади. Я останусь около армии, чтобы следить за всем и быть начеку. Ступайте, маршал, и дайте Маренго другую бессмертную годовщину!
Ней отправился в бой с таким энтузиазмом, что император, показывая на него, сказал Мортье:
– Теперь Ней уже не человек, а лев!
В то время как герой, которому было суждено погибнуть от пуль убийц реставрации, шел к мостам, энергично защищаемым русскими, Наполеон собрал своих генералов и с поразительным хладнокровием стал диктовать им свои инструкции из боязни, чтобы в пылу проведения намеченных маневров не были забыты его указания и желания.
Он поместил Нея справа, Виктора – между Неем и Ланном, Мортье – немного спереди, а позади – поляков под командой Домбровского и драгунов Латур-Мобура. Расположенная таким образом французская армия представляла собой внушительную массу в восемьдесят тысяч человек.
Приказание не наступать на левый фланг и ждать, пока русские будут смяты справа, было отлично понято и великолепно выполнено.
Огонь почти смолк. Русские думали, что сражение кончено по крайней мере на этот день. В молчании, которое было похоже на затишье, обыкновенно предшествующее взрыву бури, французская армия располагалась группами по намеченному Наполеоном плану сражения. Сигнал к началу боя должна была дать батарея из двадцати пушек, около которой поместился сам император.
Наполеон хотел дать передохнуть тем, кто держал в своих руках его счастье и славу Франции. Не обращая внимания на нетерпеливые вопросы генералов и выклики солдат, которым хотелось броситься на неприятеля, он спокойно дожидался окончания того обходного движения, которое должно было произойти согласно намеченному им плану, и только тогда дал сигнал.
Ней двинул своих людей вперед. Это было каким-то схождением в геенну огненную. Русская артиллерия расстреливала атакующих, и опустошения, вызываемые огнем, оказались столь значительны, что из колонн вырывались целые ряды сплошь, и пехота дивизиона Биссона остановилась в нерешительности.
Тогда Наполеон приказал генералу Сенармону перенести орудия в упор против русских батарей. Генерал отважно расположил свои орудия под огнем неприятеля, и сражение вновь разгорелось.
Русские, смятые беглым артиллерийским огнем, сами попали в мышеловку, поставленную Наполеоном. Тогда спрятанная в лощине императорская гвардия двинулась со штыками наперевес на русские войска. В страшной резне русские вынуждены были отступить, мосты были разрушены, сожжены, и маршал Ней соединился с генералом Дюпоном среди объятого пламенем Фридланда.
Словно механик, нажимающий на каждый рычаг в определенное для этого время и таким образом управляющий хорошо выверенной машиной, Наполеон приказал двинуть всю армию. Натиск отличался стремительностью и силой. Русская армия в беспорядке отступила под покровом мрака.
Было десять часов вечера; победоносный Наполеон, сойдя с лошади, закусил куском хлеба из пайка, который ему протянул солдат; это было его первой едой за весь день.
В тот момент, когда он подходил к бивуачным огням, чтобы обсушить промокшие при переправе через ручей сапоги, из рядов армии Ланна раздался громкий восторженный крик:
– Да здравствует император всего Запада!
Услыхав этот новый титул, которым окрестили его солдаты, Наполеон не сделал ни малейшего жеста удовлетворения или гордости; он только задумался и пробормотал:
– Император всего Запада! Это славный титул. Ах, если бы император Александр захотел вступить со мной в соглашение! Вдвоем мы разделили бы с ним весь мир!
И глубокий вздох вырвался из его груди.
Это было началом того, что называют наполеоновским безумием; союз с Россией был первым симптомом умственного расстройства великого человека, первым шагом к пропасти.
19 июня Наполеон дошел до берега Немана, реки, отделяющей Восточную Пруссию от России. Великая армия, отправившаяся из Булони в сентябре 1805 года, триумфальным шествием прошла через всю Европу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38