– Случилось то, что вы попались! Если вы останетесь здесь еще хоть на секунду – вас арестуют! Агенты Дюбуа следуют за мной по пятам…Марсель немедленно кинулся на середину помещения и, открыв люк, обратился к заговорщикам:– Товарищи, скроемся этим ходом. Мы попадем в погреб друга, сообщника, а оттуда мы сможем пробраться в соседний дом, выходящий на другую улицу. В дорогу! Тирану недолго еще осталось травить нас своими сбирами. Да здравствует республика!– Смерть тирану! Долой императора! – ответили филадельфийцы.Марсель придерживал крышку и все собравшиеся по очереди спускались туда.Ренэ хотел обождать, пока Марсель в свою очередь исчезнет в дыре, но гот сделал ему знак, приказывавший проходить дальше, и, указывая на Леонида, сказал:– Проходите! Я после вас.– Ни в коем случае, – отозвался тот. – Я являюсь здесь капитаном потерпевшего крушение судна. Я должен уйти последним.Марсель жестом выразил покорность и поставил ногу на ступеньку лестницы. Но, начав спускаться, он поднял голову и спросил:– Простите, вас перебили как раз в тот момент, когда вы собирались назвать ваше имя. Быть может, вы все-таки скажете мне его… хотя бы для занесения в протокол этого заседания?– Совершенно правильно, – ответил Леонид и, спускаясь в свою очередь в темное отверстие хода сзади Марселя, он назвал себя: – Генерал Мале!Затем он опустил за собой крышку.Было самое время. В дверь сарая, служившего помещением для заседания комитета улицы Бург-л'Аббэ, раздался бешеный стук ружейных прикладов, и наконец агенты префекта Дюбуа осторожно вошли в опустевший зал, тогда как филадельфийцы, добравшись до соседнего дома, рассеялись во все стороны, откладывая таким образом на неопределенное время выполнение проекта, за которое генерал Мале взялся много спустя, в момент отступления из России, 10 (22) октября 1812 года. V Война началась. Наполеон с такой осторожностью и осмотрительностью готовился к первой встрече с врагом, как будто от этого зависело спасение Франции.Наоборот, пруссаки с непростительной самонадеянностью положились на свою прежнюю военную репутацию, полную воспоминаний о Фридрихе Великом. Шовинистские публицисты вроде Генца раздували воинский задор граждан, а военные обманывали страну, уверяя, хоть и в других выражениях, но с той же кичливостью, как и французский маршал Лебеф спустя шестьдесят четыре года, будто у прусских войск не только нет ни в чем недостатка, но даже на гетрах гренадеров не найдется ни одной оторванной пуговицы. Пруссия, предводительствуемая старыми, выжившими из ума генералами, вроде герцога Брауншвейгского, Блюхера и Моллендорфа, стала, казалось, жертвой безумия и неосторожности.5 октября 1806 года в Эрфурте был созван военный совет под председательством короля Фридриха Вильгельма. Герцог Брауншвейгский, князь Гогенлоэ, маршал Моллендор, министры, масса генералов, из которых состоял совет, заседали целых два дня.Очень легко выигрывать сражения задним числом и исправлять план кампаний после его выполнения на деле – тогда можно легко избежать ошибок. Но и не впадая в этот обычный способ критики совершенных деяний, не аргументируя сообразно с результатом, все-таки нельзя не признать, что пруссаки с самого начала военной кампании совершили громадную ошибку.Им следовало избежать немедленного столкновения с войсками Наполеона, имевшего в своем распоряжении южно-германские полки, им надо было сначала отступить, противопоставить французам труднопроходимые болотистые равнины, заманшь к северу и там соединиться с русской армией, которая, благодаря своей отдаленности не могла явиться на поле сражения ранее чем через два-три месяца. Некоторые из членов совета и подавали разумный совет в этом смысле, но королева Луиза, присутствовавшая на заседаниях, была в этом случае дурным гением Пруссии, как позднее другая государыня своими советами навлекла раздор на Францию.Королева шептала супругу на ухо о том, что постыдно отступать перед французами, которым еще не приходилось иметь дело с первой армией в мире, с победителями при Росбахе. Что скажет народ, столь воодушевленный, экзальтированный, кричащий на всех площадях: «На Париж! На Париж!» А тут еще студенты, каждый вечер электризовавшие атмосферу пивных своими воинственными речами, произносимыми между обильными возлияниями богу Гамбринусу! И философы во главе с Фихте тоже совались сюда, так что в лабораториях и пинакотеках только и мечтали о том, как бы истребить французскую армию и отобрать древнюю немецкую область Лотарингию. Надо было грудью выступить на врага; первая победа откроет прусской армии дорогу на Париж! И королева Луиза заявила своему супругу:– Вы колеблетесь, ваше величество? Народ, пожалуй, подумает, что вы просто трусите.Слабый и нерешительный король Фридрих Вильгельм, который склонен был приостановить враждебные действия и вступить в переговоры о мире, поддался на подзуживания королевы Луизы. Впрочем, эта женщина явилась на эрфуртском совете просто выразительницей экзальтированных голов, формулируя взгляды всей расфантазировавшейся нации.Таким образом было решено двинуться вперед. В оскорбительной и вызывающей ноте Пруссия потребовала от Франции, чтобы та немедленно убрала свою армию с правого берега Рейна. Крайний срок тому был назначен на 8 октября 1806 года.Эту ноту передал императору Наполеону генерал-майор Бертье.– Отлично, – холодно ответил ему Наполеон, – мы будем в назначенный срок на свидании, которого желает прусский король. Восьмого октября мы будем не во Франции, а в Саксонии!Наполеон сейчас же обратился к армии со следующей прокламацией:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41