Сердце Андрейки готово было разорваться от желания остановить, удержать счастливое мгновение жизни, чтобы оно повторялось снова и снова. Не заметил, как в руке оказался уголек – он собирал мягкие плотные угольки и завел для них кошель, который носил на поясе. Андрейка стал торопливо рисовать на окрашенной палубе носового отсека, куда дружинники прятали оружие. Очнулся, когда старший на струге тронул его за плечо:
– Ты почто это пачкаешь ладью?
Андрейка в испуге попытался рукавом смазать рисунок, но дружинник остановил его:
– Неча зипунишко марать – тряпицу возьми.
Дальнозорко отстранясь, он ахнул:
– Мать честна! Да ты… Да ты… – От изумления старый дружинник лишился речи. Андрейка, совсем перепуганный, схватил тряпку для мытья палубы.
– Я счас, счас сотру.
– Я те сотру! Эй, Иван! – кликнул он старшину княжеских рыбаков. – Ты глянь-ко, Иван, чего отрок изобразил!
От кормы подошел белобородый десятский из слуг дворских.
– Баловство это и грех – мирское рисовать. Коли тебе, отроче, дар от бога – богу и вернуть надобно: святое пиши, славь господа и ангелов его.
– Рази тут не мир божий? – возразил дружинник. – Ты глянь: как живое – и река будто бежит, и лес стоит, и струги наши плывут, и гребцы поют. Государь-то до чего похож! И Дмитрий Михалыч – вот он, рядом. А тут кто на последнем-то струге? Ах, язви тя в душу – да то ж, никак, мы с тобой, дед Иван!
– Вот я и говорю: грех это нас, недостойных, изображать. Божеское надобно.
– А я счас, я не успел…
С той стороны, где на рисунке должно быть солнце, под быстрым угольком отрока вдруг проглянул ангельский лик. Еще несколько линий, и над караваном воспарил ангел с оливковой ветвью в руке.
Старый десятский перекрестился.
– Стал быть, шлет господь благословение государю нашему в делах его благих? Да и нам грешным?
– Истинно, дядя Иван.
– Ну, ин ладно. – Старый рыбак поцеловал мальчишку в светлый вихор. – Храни, отроче, дар свой, послужи господу нашему Спасителю. Рисунок не стирай, государю покажу.
Андрейка потупился и покраснел, чувствуя себя грешником. Когда рисовал, ни разу не вспомнил о всевышнем и, если бы не старый рыбак, намалевал, наверное, вместо ангела лучистое солнышко или стаю пролетных журавушек.
Под вечер вошли в устье Серебрянки, двинулись против течения, и гребцы скоро устали. Князь велел приваливать к берегу. Открылся залив, образованный половодьем на месте низины, осторожно двигались между березками, осинами и дубками, стоящими по пояс в воде, приткнулись к косогору, покрытому соснами; их бронзовые стволы уносили кроны под самое небо. Рядом, в распадке, еще прели сугробы в грязных коростах. Струги привязали прямо к деревьям, одни дружинники пошли точить березовый сок, другие собирали сушняк и ставили шатры, резали лапник для ночных подстилок, рыбацкая ватага Адама разбирала сети и нероты. Сам Адам взял наметку и пригласил князя с воеводой к недалекому ручью, куда должна уже войти рыба. Димитрий и Боброк с закинутыми на плечи самострелами пошли вдоль берега за Адамом. У крайнего струга, привязанного к вербе, осыпанной пушистыми почками, Димитрий вдруг остановился.
– Это што такое?
Андрейка, разбиравший сети на берегу, замер. Подошел десятский, объяснил:
– Отрок изобразил наш караван.
В тени деревьев при вечереющем свете рисунок словно бы обрел глубину, фигуры стали отчетливее. Димитрий запустил пятерню в бороду, долго молчал, потом глянул на Боброка.
– Ну-ка, поди сюда, – позвал тот отрока. – Давно рисуешь?
– Батяня выучил сызмальства. Для броней рисунки ему помогал делать. Теперь брату пособляю.
Димитрий улыбнулся:
– Сызмальства. Чей ты будешь?
– Рублева, бронника сын, – едва дыша, ответил отрок.
– Помню мастера. Вам с братом его славу беречь.
– Учить бы надо мальца, – сказал Боброк. – В Чудов монастырь определить, што ли.
Донской оглядел парнишку.
– Сколь тебе лет?
– Тринадцатый.
– Куды ему в монастырь? А учить бы надо. Сам-то как?
– Я бы в дружину отроком…
– Отроком. – Донской снова вгляделся в рисунок, вздохнул: – У нас отроков довольно, да ни один вот этого не может. Вот што, Андрейка. Воротимся – пошлю тебя на двор ко князю Володимеру Андреичу. Должен к нему приехать живописец именитый Феофан Грек. Покажешь ему свое уменье. Коли приглянешься, в учение отдадим, определим и кормление. В дружину тебе незачем, да и хиловат. Не захочешь в богомазы – бронником станешь. А картину эту сотри, кроме ангела. Неча бога гневить, и без того уж прогневали. Айда с нами, поохотимся, пока трапезу готовят.
От радости Андрейка чуть не подпрыгнул.
Димитрий первым двинулся вдоль берега Серебрянки к овражным ручьям. Адам приобнял мальчишку, потом снял с плеча самострел:
– Поноси уж, так и быть…
Мощно пылала погожая золотая заря, словно не желала расставаться с этими лесами и водами. В темнеющем бору застрекотал потревоженный зверек, призывно крякнула утка на речном разливе, водяной бык подал свой древний угрюмый голос, с бранчливым гоготом пролетела гусиная стая, грезой из поднебесья пришел журавлиный клик, и снова в тишине – только звон лесного ручья, песни лягушек да воркование тетеревов в березовых, набухающих почками рощах.
Теплая, мирная весна текла талыми водами по свободной Руси, суля буйные травы, ранние всходы, обильные хлеба и приплоды в стадах. Выходил на заре землепашец за ворота бедного подворья, вглядывался в сияние зари, слушал буйство воды и радость вернувшихся птиц, молил небо о мире и, зажимая в корявой ладони последнюю денежку, шел ко всенощной, чтобы подкрепить молитву.
За разливом весенней реки сквозь деревья просвечивал огонь рыбацкого костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211