ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Страшные слова произнес Киприан: кроме бога, Москве надеяться не на кого…
– Всё, бояре! – Димитрий словно отмел только что происшедшее. – Кто в войско поставлен – быть в войске не мешкая. Кто остается – вооружайте слуг, холопов и смердов, исполняйте всякую волю воеводы Морозова. Верю: вы, бояре, подадите черным людям пример мужества и порядка.
Князья остались одни в большой зале. Вечерний луч красным углем горел на гладкой деревянной стене.
– Вот как вышло, брат, и поговорить недосуг. Усыпил нас Тохтамыш безмолвием. Тихим змеем к самому гнезду приполз, изготовиться не дал.
– Сколько в моем полку стояло на смотре?
– Тысяча.
– По пути я собрал три сотни. Сотен пять приведет Новосилец. Успеют ли к нему тарусские? В Любутск, Вязьму и Боровск я послал. С можайскими и ламскими чрез неделю соберу, глядишь, тысяч шесть. А мужик пойдет – все пятнадцать поставлю в полк. Не ходи дальше Переславля, Митя…
– Постараюсь. Двинет Тохтамыш всей силой на тебя – не ввязывайся в битву, отходи ко мне, сколько бы ни собрал войска. Боброк считает: хан не ищет большого сражения, потому идет по-воровски. Он может рассеять орду для разграбления княжества, и тут двойная беда – дороги сбора будут перехвачены.
– И я мыслю – на долгую осаду не решится Тохтамыш. Он не хуже нас понимает, чем это грозит ему. Обложив Москву, он станет зорить ближние земли – вот тут придется потрудиться моим конникам.
– Так. Но весь полк не давай втягивать в сечи: подстережет и уничтожит.
– Пусть! Ты получишь время и соберешь рати.
– Не смей говорить этого, Володимер! Слышишь? Тебя жалею и себя жалею, а более того – Москву. Представь, што будет, ежели твою или мою голову они покажут на пике осажденным!
– Не бывать тому!
– А я чего хочу? Отдал бы тебе Боброка, да сам понимаешь – главный воевода нужнее при главном войске.
– Отдай хоть Ваську Тупика на время.
Димитрий улыбнулся:
– И Ваську жалко. А для дела, видно, придется. Олексу я снова отослал к Оке. Ежели на тебя выйдет – прими по чести. Неслух он – на час, а витязь – на всю жизнь. Когда выступишь?
– К полудню завтра, пожалуй, соберусь. Новосильца подожду. Чего еще спросить хочу: зачем княгиню оставляешь в осаде?
– Спросил бы полегче. Лекаря говорят: нельзя ее теперь с места трогать – тяжело рожала нынче. Да и понятно – слухи-то к ней доходят. Коли поправится до того, как хан Москву обложит, увезут ее. А Ваську с Юркой беру с собой. Пора им обвыкаться в походах: одному уж двенадцатый, другому – девятый. Я девятилетним на Суздальца ходил. Твоя-то Олена где ныне?
– Кабы знать. – Владимир печально вздохнул. – По сынишке я весь истосковался – прямо и не ведал, што такое бывает с человеком. Дослал людей в Можайск и далее – по смоленской дороге, авось встретят.
Помолчали. Димитрий первым встал, обнял Владимира:
– Прощай, брат. Верю в тебя, князь Храбрый.
Постояв еще в раздумье – не забыл ли чего важного? – Димитрий покинул сумеречную думную, узкими переходами направился в светлицу, где измученная Евдокия ждала мужа. Как сказать жене об отъезде? Как оставлять в городе, которому угрожает военная осада и, может быть, гибель в беспощадном штурме? Если Евдокия с младшими детьми попадет в руки хана, он получит сильнейшее оружие против Москвы. Это, конечно, знают и бояре. Боясь, как бы вопреки его воле не сорвали княгиню с постели больной и не погубили, он разрешил вывезти ее сразу, как встанет на ноги. Но нет худа без добра – при оставшейся княгине его отъезд из стольной меньше встревожит народ. Пусть знают люди, что князь верит в крепость московских стен, что не бросает город в пасть Орды, как откупную дань.
При виде великого князя от дверей светлицы порхнули сенные девушки, пожилая нянька растворила покой.
– Пожалуй, государь-батюшка, полюбуйся на сынка да на голубицу свою, уж извелась бедная, глазки на дверь проглядела, тебя ожидаючи.
Димитрий вошел в освещенный покой, на большой розовой подушке увидел разметавшиеся золотистые волосы, бледное лицо и сияющие огромные глаза жены. На той же подушке в голубом свертке виднелось сморщенное личико спящего младенца. Руки Евдокии на розовом одеяле шевельнулись.
– Митенька… Пришел-таки… Дождалась.
Князь опустился на колени возле высокой кровати, взял слабые руки жены и прижал к губам. Евдокия тихо заплакала: никогда он прежде не целовал ее рук.
В доме Владимира – столпотворение. Дворский боярин кинулся навстречу, князь, не слушая его вопросов, распорядился:
– Казну, оружие, справу, какая нужна в походе, – погружай сколько можно. С заутрени сам поведешь обоз на Волок-Ламский, догоню тебя с полком. Всех слуг вооружить. Ключи от терема, амбаров и погребов отдай боярину Морозову.
– Как можно, государь? Растащут, пограбют, винные погреба опустошат…
– Ты слыхал, што сказано? А погреба – разбить, вина и меды выпустить до капли.
– Баб-то и ребятишек куды?
– Кто хочет – в обоз. От них тут мало будет проку.
Проходя через гостевую залу, Владимир в изумлении остановился перед картиной на свежеокрашенной бледно-золотистой стене: всадник, одетый в чешуйчатую броню, вздыбил крылатого коня, поражая копьем царственного дракона, скалящего зубастую пасть. Ниже, под облаками, вздымались каменные башни крепости, напоминающие Московский Кремль. Из отверстых ворот текли конные рати, сливаясь в одно бесконечное тело, только ряды островерхих шлемов и копий обозначали витязей. Отчетливо выделялись на картине двое в княжеском облачении. При трепетном свете свечей казалось – ряды всадников шевелятся, устремляясь к дальним лесам и холмам. Картина была набросана тонкими темными линиями, она представлялась началом какого-то громадного полотна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
– Всё, бояре! – Димитрий словно отмел только что происшедшее. – Кто в войско поставлен – быть в войске не мешкая. Кто остается – вооружайте слуг, холопов и смердов, исполняйте всякую волю воеводы Морозова. Верю: вы, бояре, подадите черным людям пример мужества и порядка.
Князья остались одни в большой зале. Вечерний луч красным углем горел на гладкой деревянной стене.
– Вот как вышло, брат, и поговорить недосуг. Усыпил нас Тохтамыш безмолвием. Тихим змеем к самому гнезду приполз, изготовиться не дал.
– Сколько в моем полку стояло на смотре?
– Тысяча.
– По пути я собрал три сотни. Сотен пять приведет Новосилец. Успеют ли к нему тарусские? В Любутск, Вязьму и Боровск я послал. С можайскими и ламскими чрез неделю соберу, глядишь, тысяч шесть. А мужик пойдет – все пятнадцать поставлю в полк. Не ходи дальше Переславля, Митя…
– Постараюсь. Двинет Тохтамыш всей силой на тебя – не ввязывайся в битву, отходи ко мне, сколько бы ни собрал войска. Боброк считает: хан не ищет большого сражения, потому идет по-воровски. Он может рассеять орду для разграбления княжества, и тут двойная беда – дороги сбора будут перехвачены.
– И я мыслю – на долгую осаду не решится Тохтамыш. Он не хуже нас понимает, чем это грозит ему. Обложив Москву, он станет зорить ближние земли – вот тут придется потрудиться моим конникам.
– Так. Но весь полк не давай втягивать в сечи: подстережет и уничтожит.
– Пусть! Ты получишь время и соберешь рати.
– Не смей говорить этого, Володимер! Слышишь? Тебя жалею и себя жалею, а более того – Москву. Представь, што будет, ежели твою или мою голову они покажут на пике осажденным!
– Не бывать тому!
– А я чего хочу? Отдал бы тебе Боброка, да сам понимаешь – главный воевода нужнее при главном войске.
– Отдай хоть Ваську Тупика на время.
Димитрий улыбнулся:
– И Ваську жалко. А для дела, видно, придется. Олексу я снова отослал к Оке. Ежели на тебя выйдет – прими по чести. Неслух он – на час, а витязь – на всю жизнь. Когда выступишь?
– К полудню завтра, пожалуй, соберусь. Новосильца подожду. Чего еще спросить хочу: зачем княгиню оставляешь в осаде?
– Спросил бы полегче. Лекаря говорят: нельзя ее теперь с места трогать – тяжело рожала нынче. Да и понятно – слухи-то к ней доходят. Коли поправится до того, как хан Москву обложит, увезут ее. А Ваську с Юркой беру с собой. Пора им обвыкаться в походах: одному уж двенадцатый, другому – девятый. Я девятилетним на Суздальца ходил. Твоя-то Олена где ныне?
– Кабы знать. – Владимир печально вздохнул. – По сынишке я весь истосковался – прямо и не ведал, што такое бывает с человеком. Дослал людей в Можайск и далее – по смоленской дороге, авось встретят.
Помолчали. Димитрий первым встал, обнял Владимира:
– Прощай, брат. Верю в тебя, князь Храбрый.
Постояв еще в раздумье – не забыл ли чего важного? – Димитрий покинул сумеречную думную, узкими переходами направился в светлицу, где измученная Евдокия ждала мужа. Как сказать жене об отъезде? Как оставлять в городе, которому угрожает военная осада и, может быть, гибель в беспощадном штурме? Если Евдокия с младшими детьми попадет в руки хана, он получит сильнейшее оружие против Москвы. Это, конечно, знают и бояре. Боясь, как бы вопреки его воле не сорвали княгиню с постели больной и не погубили, он разрешил вывезти ее сразу, как встанет на ноги. Но нет худа без добра – при оставшейся княгине его отъезд из стольной меньше встревожит народ. Пусть знают люди, что князь верит в крепость московских стен, что не бросает город в пасть Орды, как откупную дань.
При виде великого князя от дверей светлицы порхнули сенные девушки, пожилая нянька растворила покой.
– Пожалуй, государь-батюшка, полюбуйся на сынка да на голубицу свою, уж извелась бедная, глазки на дверь проглядела, тебя ожидаючи.
Димитрий вошел в освещенный покой, на большой розовой подушке увидел разметавшиеся золотистые волосы, бледное лицо и сияющие огромные глаза жены. На той же подушке в голубом свертке виднелось сморщенное личико спящего младенца. Руки Евдокии на розовом одеяле шевельнулись.
– Митенька… Пришел-таки… Дождалась.
Князь опустился на колени возле высокой кровати, взял слабые руки жены и прижал к губам. Евдокия тихо заплакала: никогда он прежде не целовал ее рук.
В доме Владимира – столпотворение. Дворский боярин кинулся навстречу, князь, не слушая его вопросов, распорядился:
– Казну, оружие, справу, какая нужна в походе, – погружай сколько можно. С заутрени сам поведешь обоз на Волок-Ламский, догоню тебя с полком. Всех слуг вооружить. Ключи от терема, амбаров и погребов отдай боярину Морозову.
– Как можно, государь? Растащут, пограбют, винные погреба опустошат…
– Ты слыхал, што сказано? А погреба – разбить, вина и меды выпустить до капли.
– Баб-то и ребятишек куды?
– Кто хочет – в обоз. От них тут мало будет проку.
Проходя через гостевую залу, Владимир в изумлении остановился перед картиной на свежеокрашенной бледно-золотистой стене: всадник, одетый в чешуйчатую броню, вздыбил крылатого коня, поражая копьем царственного дракона, скалящего зубастую пасть. Ниже, под облаками, вздымались каменные башни крепости, напоминающие Московский Кремль. Из отверстых ворот текли конные рати, сливаясь в одно бесконечное тело, только ряды островерхих шлемов и копий обозначали витязей. Отчетливо выделялись на картине двое в княжеском облачении. При трепетном свете свечей казалось – ряды всадников шевелятся, устремляясь к дальним лесам и холмам. Картина была набросана тонкими темными линиями, она представлялась началом какого-то громадного полотна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211