В машине рассмеялись.
* * *
Плотникову не хотелось верить, что Молодцов не прошел. Закрадывалась успокоительная мыслишка: была чужая ракета. Мало ли их бросают на учениях? А совпадение цветов – чистая случайность. Но он заставил себя признать: в нем говорит слабость, растерянность от первой неудачи, боязнь новой.
Всегда остается что-то, что можно предпринять, – это здорово сказано! А предпринять надо попытку прямой радиосвязи по УКВ. Другого выхода нет.
Нужен сержант. А сержант вернется через полчаса… Разве командир не остерегал тебя от побочных действий? Ты ослушался, решил взвалить на себя побольше, и вот что из этого выходит. И все от первого везения. Теперь ты еще раз убедился: везет, пока не начнешь самовольничать…
– Оганесов, налейте мне чаю да сосните немного. Ждать ракету теперь не надо. Теперь я угляжу один.
– Может, вы сначала, товарищ старший лейтенант?
– Никаких разговоров, Оганесов. Приказываю спать. Водителю необходимо спать хотя бы час в сутки.
Чай отдавал железом и чуть-чуть бензином. Зато был достаточно горяч и крепок. Предусмотрительный парень сержант Дегтярев…
Странно: в перископе чуть посветлело. Неужто заря? Не заметили с Оганесовым, как задремали? Обеспокоенно оглянулся. Стрелка на приборном щитке едва переползла цифру 2. Не доверяя часам, повел окуляром на восток – горизонт успокоительно темен. Кажется, свет с юга?.. Вот оно в чем дело: над черной грядой увалов – кривая ниточка света. Месяц народился: ниточка света на краю черного диска. Не эта ли черная луна накликала беду с Молодцовым? Какие же несчастья она сулит еще?
Суеверничаешь, замполит!..
Говорят, если показать новорожденному месяцу новенький рубль, до нового деньги будут водиться в кармане. Жаль, с собой только мятая пятерка… Что за чепуха лезет в голову, когда положено думать о серьезных вещах!
У камышей громко плеснул ночной разбойник – сом. Закинуть бы в воду прямо из люка хорошую приманку на добром крючке! В такие ночи лучшее на земле место – у рыбацкого костра. Там можно и помечтать, и вздремнуть, слушая мудрое журчание воды. До чего она убаюкивает! И душа болит, и ждешь не дождешься своих разведчиков, а все равно усыпляет, как гипноз.
Заворочался Оганесов, заговорил во сне на родном языке. Может быть, идет он сейчас улицей далекого армянского села и видит мать… Или ту девушку?.. Сельские ребята почему-то скучают по дому больше городских.
…Пустынная, черная река бежала в глубине перископа. Наверное, и днем она здесь так же черна: болота, которые пересекают ее русло, не очень далеки…
Люба… Увидеть на миг ее забытое лицо, вспомнить голос – и сразу станет спокойно. Так раньше бывало не раз.
…Но куда запропали разведчики? Не пора ли действовать, не ожидая сержанта?.. И радиостанцию машины пора включать на прием – могут быть вести.
Ничего не хотел он сейчас так, как услышать о доставке донесения Молодцовым. Свои должны сразу сообщить в эфир условным сигналом.
На волне царило безмолвие… Значит, кому-то надо идти на опасный риск: передавать сведения о подводной трассе запасным путем – по маломощной УКВ. А для этого покинуть машину и отыскать сопку повыше, потому что волны УКВ летят только по прямой, как лучи света…
Гулкая автоматная очередь рассыпалась в холмах, словно смех великана. Следом упала тишина, в которой заглохло даже журчание воды. «Померещилось, что ли?..»
Несколько автоматов ударило враз, грохнул гранатный взрыв, осветительная ракета взошла над близким холмом, озарив реку, ее откосы и прибрежные камыши. Заметались тени, тьма то далеко разлеталась, то мгновенно смыкалась и вновь разлеталась, отброшенная комком белого, мерцающего огня.
Стреляли в одном месте, и причина этой суматошной стрельбы сразу стала понятна Плотникову.
Ждать ему больше некого.
Если наскочившие на охрану разведчики и отобьются, они уйдут в степь, чтобы не привести к машине погоню…
Когда в холмах прогремел последний выстрел, Плотников тихо позвал:
– Оганесов!
– Я! – сразу отозвался солдат. Он, конечно, проснулся от первого выстрела, и ему было все так же понятно, как Плотникову.
– Теперь на связь пойдете вы.
– Есть… Я дойду, товарищ старший лейтенант.
– Верю. Тем более тут недалеко. Полкилометра на запад. Сопка эта хорошо видна даже ночью. Она самая высокая здесь. Подниметесь на вершину, антенну радиостанции УКВ сориентируйте на восток. «Туча» уже ждет связи, волна установлена. Только обязательно надо подняться выше, иначе не услышат.
– А я думал, товарищ старший лейтенант, к своим…
– Нет, Оганесов. Идти к своим и опасно теперь, и далековато. Не успеете… Затвердите текст наизусть. Передавать придется по памяти, донесение краткое.
Плотников написал в блокноте несколько цифр, вырвал листок и протянул водителю. Потом потребовал:
– Повторите наизусть.
Когда солдат повторил, Плотников добавил:
– Листок не выбрасывайте. Оберните им взрыв-пакет, чтобы в случае чего… Фонарик взять разрешаю, но свет зажигать в самом крайнем случае, если уж забудете шифровку. Постарайтесь не забыть.
– Не забуду, товарищ старший лейтенант, у меня…
Оганесов умолк, не договорив, и Плотников тоже обратился в слух. И слабый шелест камыша, и всплеск воды, непохожий на плеск ночных рыб, вызвали в душе острую радость, смешанную с тревогой. Шел кто-то, кто знал о машине, – это Плотников почувствовал сразу. В своем тылу крадучись не ходят. Значит, Дегтярев с Чеховым. «Живы!..» Плотников поймал себя именно на этой мысли: «Живы!» – хотя на учениях люди гибнут лишь условно.
Дав знак Оганесову быть настороже, взял автомат, осторожно приоткрыл люк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14