Дэвид был настроен еще более пессимистично. «Нам тут все говорят, что ехать дальше самим безумие, – сказал он. – Говорят, дорог там вообще не стало, а реки разлились, потому что зима выдалась очень тяжелая, и что мы оттуда потом не выберемся».
У Дэвида была еще куча своих проблем. Например, с покупкой второй машины взамен разбитого «Зверя». У его Mitsubishi Shogun имелся шноркель, с которым он мог проехать по воде глубиной три с половиной фута, но в Сибири нам, по всей видимости, придется пересекать реки на глубине шесть с половиной футов. Потом Дэвид искал новую машину, мы размышляли о будущем, а Клаудио побрился наголо – это его экстремальное представление об идеальной стрижке. Тем временем Эван познакомился с шаманом, и тот предложил организовать нам встречу с шаманской жрицей, которая наколдует благополучный остаток путешествия. На следующий день мы оставили остальных в Улан-Удэ и поехали на озеро Байкал, древнейшее пресноводное озеро на планете. Ему больше двадцати миллионов лет, и в нем находится пятая часть мировых запасов пресной воды – второго такого водоема, большего по размеру, в мире не существует. По пути мы проезжали мимо красивых поселений с деревянными домиками, огромных стад коров, пасущихся вдоль дороги и возвращающихся домой только вечером. Мы были полны ожиданий – нам рассказывали, что это одно из самых живописных озер на планете.
Но нас ждало страшное разочарование. Мы были в дельте реки, впадающей в это озеро. Само озеро оказалось плоским, болотистым и совершенно неинтересным – ни намека на обещанную красоту с горами по берегам. Потом появилась шаманка с переводчиком, назвавшимся репортером по части новостей с местного телевидения. Такого мы не ожидали. Шаманская жрица – приземистая и толстая темноволосая женщина с кислым выражением лица – казалась вечно недовольной. Под ее хмурым взглядом мы построили маленький алтарь – сооружение из палок – и развели костер на этом заиленном байкальском берегу. Потом начался обряд. Били барабаны, звучали заклинания и сжигались прутики, и это великолепие постоянно прерывалось беспричинными наездами на нас со стороны шаманши. В конце концов, мне все это дико надоело, я извинился и ушел под предлогом того, что замерз и хочу надеть свитер. Если бы я там остался еще на минуту, то не сдержался бы и оторвал ее шаманскую (или не очень) голову.
Ночь мы провели в брошенной хижине на берегу, потом поехали дальше, в Читу. Во время остановки на обед мы переговорили с водителем грузовика, который посоветовал ехать поездом от Читы до Тынды. Еще он сказал, что Дорогу Костей мы сможем проехать за шесть дней.
Потом на заправке мы познакомились с парой, ехавшей из Владивостока в Москву. Они рассказали, что очень большая часть дороги от Читы до Тынды находится в жутком состоянии. Мы знали, что с гравием справимся – в Монголии бывало и похуже – но ведь до самого Магадана у нас не появится возможности подремонтировать мотоциклы. Речь шла не столько о времени, сколько о риске повредить шины, проехав 1000 км по гравию или чему-нибудь еще более экстремальному.
«Это, конечно, не Транссибирская магистраль, – сказал Эван, – но раз уж мы в Сибири, то, наверное, нельзя упускать возможность проехать какую-то часть пути на поезде. Так все мотопутешественники до нас делали».
«Для этого должна быть веская причина», – сказал я.
«Причина есть, я сейчас не вижу другого выхода и уже не могу дождаться поезда, – сказал Эван. – Здорово же: целый день на поезде – лежишь себе, ноги кверху».
На том и порешили. Если сможем поехать на поезде, так и сделаем. Иначе придется ехать по гравию, а этого нам совсем не хотелось, особенно после более поздних событий того дня. Мы уже несколько часов ехали по жаре и изо всех сил боролись со сном. Вдали показалась заправочная станция, где, мне показалось, хорошо бы было остановиться и попить кофе или воды. Только я замедлился и сделал правый поворот, как за спиной вдруг раздался жуткий грохот. Я оглянулся и увидел, что Эван пытается остановиться, а Клаудио лежит на дороге. Его мотоцикл валяется рядом на боку, а сам он весь измазан гудроном, который в такую жару на дороге плавится.
«Что, черт возьми, произошло?» – прокричал Эван. Как и я, он изо всех сил боролся со сном. Перед глазами все расплывалось, и он тоже кричал в шлем, чтобы не дать себе заснуть.
«С тобой все нормально? Ты цел? – спросил Эван у Клаудио. – Что случилось?»
«Я заснул», – сказал Клаудио.
Это был очень ценный урок. Мы все еще не могли прийти в себя после перегона через Монголию. Пожалуй, поезд – это безопаснее, чем шестьсот миль по пыльной гравийной трассе. Мы поехали дальше и вечером остановились на красивом поле рядом с тихой речкой, по берегам которой росли сосны. Мы поставили палатки, я разделся и полез в реку купаться. «Вода примерно такая вот холодная», – сказал я, разведя пальцы дюйма на два. «По сравнению с той алтайской речкой, где вода была вот такая», – добавил я, показав пальцами промежуток где-то на полдюйма.
К полудню следующего дня, проехав 320 км по сосновым лесам, мы оказались перед впечатляющим фасадом главного читинского вокзала, выполненного в стиле модерн. Когда Эван и Клаудио отправились на поиски билетов, я остался ждать снаружи в обществе алкашей и наркоманов. Они забросали меня вопросами на русском.
«Сколько литров?»
«Какая максимальная скорость?»
«Сколько вы сказали литров?»
«Какая вы сказали максимальная скорость?»
«Какой объем у двигателя?»
«Сколько литров?»
«Он, правда, так быстро ездит?»
«А вы откуда?»
«А куда едете?»
«Что вы здесь делаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107