Я почувствовал, как переднее колесо «клюнуло» и потеряло сцепление, – и занервничал. Плюс к этому еще похмелье после активных вечерних возлияний, так что сосредоточиться на дороге было непросто. Узкая и извилистая дорога шла то в гору, то под гору, иногда делая очень крутые повороты, поэтому я старался внимательно смотреть на полотно дороги перед собой. Через какое-то время я оторвал от него взгляд, поднял голову – и увидел, что еду по другому ряду и прямо на меня несется встречная машина. Мы оба ударили по тормозам, наполнив воздух серым дымом и запахом жженой резины. Я стиснул зубы и изо всех сил сжал рычаг переднего тормоза, приготовившись к худшему, но мы остановились за секунду до столкновения, мое переднее колесо замерло всего в нескольких дюймах от бампера машины. Через ветровое стекло я увидел отца семейства средних лет, его жену и троих детей, глядящих на меня во все глаза. На лице мужчины можно было увидеть смесь явного облегчения, слепого ужаса и сильнейшего возмущения. Я знал, что он думает: «Совсем свихнулся, чтоб тебя!»
В водовороте радостей и удовольствий двухнедельного поклонения мотоциклам на трассе Пола Рикарда я скоро позабыл об этом происшествии, но моя следующая авария, где-то через год после той, оказалась гораздо более серьезной. Вместе с приятелем гонял я по извилистым сельским дорогам и вошел в поворот на слишком высокой скорости. Тогда и понял, что на сотне миль в час в целости и сохранности из этого крутого виража мы вряд ли выберемся. Оглядевшись в поисках запасного выхода, я увидел впереди свободную выездную дорогу. Отлично: может, не все еще потеряно. Но потом я заметил крошечный выступ на краю асфальтового покрытия. На нормальной скорости я преодолел бы его без проблем, но на 150 км/ч он мог стать причиной большой беды. Через несколько мгновений я налетел на этот выступ, погнув обод переднего колеса. Потом на него наехало заднее колесо, и я услышал, как хрустнула его ось. Мотоцикл рухнул на землю и развалился на части, сам я очнулся лежащим в высокой траве на останках того, что когда-то было моим мотоциклом.
«Чарли, Чарли, ты где?» – это был Дэвид Хили, один из тех, с кем мы ездили по воскресеньям на побережье. Онемевший, ошеломленный, но все же живой, я выскочил из травы, как перепуганный суслик. Куски мотоцикла были разбросаны широко вокруг, и еще сломал четырехдюймовый столб ограждения. Спина и плечо дико болели, но все же больше пострадал мой мотоцикл, нежели я сам. Меня это даже немного огорчило.
«Чарли, – снова заговорил Дэвид, – ты должен съездить на специальную скоростную трассу. Там можно делать все то же самое, даже еще быстрее, но при этом без риска убиться».
Мой первый день на Снеттертоне стал настоящим открытием. Это простой, длиной в две мили гоночный трек, построенный на авиабазе времен Второй мировой войны в Норфолке. В конце того дня я впервые в жизни подумал, что, если бы узнал о его существовании в более юном возрасте, то стал бы мотогонщиком. Все было прекрасно, за исключением одного действительно страшного, неприятного момента: я тогда осознал, чем хочу заниматься в жизни больше всего, – но возраст уже не тот, чтобы всё начинать с начала.
ЭВАН: Скоро мы стали ездить на этот трек вместе. У меня опасных инцидентов было гораздо меньше, чем у Чарли, хотя сильно преувеличенные отчеты об аварии на Honda Blackbird и попали во все газеты. Писали, что я едва не разбился насмерть во время поездки в Шотландию с отцом в марте 1999 года, когда должен был присутствовать на церемонии вручения «Оскара» в Голливуде. Якобы, я совершил наезд на скорости 280 км/ч. На самом деле я тогда просто поскользнулся на дизельном пятне и упал, когда мотоцикл качнуло; скорость была около 50 км/ч; и произошло это больше чем через неделю после церемонии. Гонять по дорогам я вообще не умею. Пару раз чуть было не столкнулся с другими машинами, когда на повороте меня выносило на встречную полосу. Увидев приближающуюся машину, я в состоянии только кричать про себя: «О господи!» Думаю, что это глупо. Отлично помню перепуганные лица водителей тех машин и собственную единственную в тот момент мысль: «За что?» Я ведь просто старался не отстать от едущего впереди. Вот гонять по специальным гоночным трассам – другое дело: здесь встречных машин нет.
Первые гонки, на которых я побывал, были организованы фирмой Ducati на английском гоночном кольце «Brands Hatch Indy». На них должен был приехать Карл Фогарти, легендарный четырехкратный чемпион мира в классе «Супер-байк». Ducati знали, что я езжу на их 748-м, и решили меня пригласить. Прикатив на это мероприятие на собственном мотоцикле, я вдруг обнаружил, что у моего совершенно ослепительного кожаного костюма, подаренного журналом «Bike», разошлась молния на ширинке. Костюм мне подарили после фотосессии для этого журнала, где я позировал на своем Moto Guzzi. Когда меня спросили, какого цвета он должен быть, я сказал: «Ну, мотоцикл у меня желтый, так что пусть будет что-нибудь желто-черное». Я имел в виду что-нибудь почти совсем черное, лишь с небольшими включениями желтого. И вот это творение портняжного искусства прибыло. Выглядело оно, как желтый флаг с черными клетками наискосок, и было похоже на гнилой банан. Ботинки смотрелись так, будто их обрызгали яркими красками – розовой, красной и зеленой – сплошной кошмар. Перчатки были не лучше. И вот он я, во всем великолепии и с распахнутой ширинкой на первых в своей жизни гонках, где присутствовало несколько мотожурналистов. Я знал, что некоторые из них были повернуты на байках, так как с их помощью зарабатывали себе на жизнь. Кто-то дал мне серый скотч, и я залепил им пах прямо поверх своего желтого, блестящего кошмара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107