Все самое тяжелое было впереди, и я со страхом вспоминал тренировочную езду по бездорожью в Уэльсе, когда еле-еле ковылял вслед за Чарли. Тогда я лишился всякой уверенности в своих силах и даже пал духом. Так что сейчас мысли о дорогах Казахстана, Монголии и Сибири вызывали беспокойство. Для меня эти три названия стали центром всего путешествия, и я чувствовал, что успокоиться мы сможем, только когда они окажутся позади.
Подготовив мотоциклы, мы взяли лодку и поехали смотреть военные мемориалы и прочие местные достопримечательности. Накануне вечером родители по телефону много нам рассказали про Волгоград. Моя мама к выпускному экзамену в школе делала географический проект по Волге. Она тогда не понимала, зачем ей это задание, раз Волгу никогда в своей жизни не увидит. И вот теперь, сказала она, я увижу эту огромную реку за нее. А мама Чарли, немка по происхождению, вспомнила, как во время войны в этот город (он раньше назывался Сталинградом) отправляли совсем молодых мальчишек, чуть ли не подростков. Среди них были и ее друзья, и большинство из них домой не вернулось. Осада Сталинграда – самая кровавая битва в истории человечества. Здесь погибло почти два миллиона человек, большинство из них русские, но было еще много немцев, румын, итальянцев. Зимой 1943 года из-за затяжных уличных боев и разрушения 80 % городских зданий населению пришлось выживать в жутких условиях. Там было даже хуже, чем в окопах первой мировой войны. Русским оставалось только нападать на немцев и вступать с ними в рукопашную. Немцы называли это «Rattenkrieg» – «Крысиной войной». Сражались даже за сточные трубы, бились в зерновом элеваторе и в огромной силосной башне. Бои шли несколько недель, советские и немецкие солдаты были так близко, что слышали дыхание друг друга. Страдая от голода, нехватки воды и цепенея от водки, отряд сержанта Якова Павлова занял оборону в трехэтажном здании в центре города. Обложив дом минами, выставив из окон автоматы и сломав стены в подвале для доступа к припасам и коммуникациям, они превратили здание в неприступную крепость. Самой хитроумной идеей Павлова было поставить противотанковую пушку на крыше: орудия подходящих к зданию танков до нее не доставали, и танки свободно расстреливались с высоты. Павлов удерживал здание в течение 59 дней, осаду сняли незадолго до того, как весной 1943 года русские войска перешли в контрнаступление. Немцев заставили отступать, и для них это стало началом конца войны на Восточном фронте.
Мы постояли рядом с остатками Дома Павлова – выгоревшего угла кирпичного жилого здания, ставшего поворотным пунктом в войне. Стояли и думали: ведь люди, встречавшиеся нам в пути, точно такие же, как мы. И в то же время, все памятники, увиденные нами в Словакии, на Украине и в России, посвящены той войне. Это всегда были фигуры человека с автоматом, солдата или простого рабочего, вставшего на защиту родины. Получается, что и здесь, и на Западе человек запечатлевает в памятниках только войну, словно кроме нее на свете ничего не существует.
ЧАРЛИ: Следующим утром мы поехали в Астрахань. Дорога шла мимо большого нефтеперерабатывающего комплекса и множества фабрик и заводов, которые часами тянулись за пределами Волгограда. Мили и мили этих долбанных фабрик и ржавеющих труб, иногда сменяющихся жилой застройкой, всякими полями-огородами. И только потом гладкая дорога через равнину вдоль Волги, спускающаяся к Каспийскому морю до самого конца. Мы остановились, сели покурить и отдохнуть, наблюдая, как с невероятной скоростью по земле ползет змея с желтым брюшком и черной спинкой. «Как же здорово гнать вперед, проезжая милю за милей», – сказал я Эвану, пока Клаудио снимал окрестности.
«Я в себя прийти не могу от этого последнего участка дороги, – сказал Эван. – Все вдруг оказалось именно таким, как в моих фантазиях. Я ехал и думал: господи, ведь это же и есть моя мечта. Ровная дорога. Никакого ветра. Гладкий асфальт. Супер!»
Настроение было отличным, и даже постоянные полицейские проверки не могли его испортить: для полицейских Эван припас фотографию себя самого в роли Оби-Ван Кеноби из «Звездных войн». Они нас сразу же пропускали – благодать, да и только. Испугались мы только, когда проезжали мимо дорожной аварии: машину «Ауди» вынесло с дороги в кювет, и из нее с трудом выбирались два парня, причем у одного голова была разбита в кровь. На середине дороги стояла «Лада» с большой вмятиной на крыше – ее водитель почти наверняка погиб на месте. Собралась толпа, через которую мы с трудом протиснулись; надеюсь, с пострадавшими потом было все в порядке. Обгоны на дороге казались тут обычным явлением, и этот случай очень вовремя напомнил, как важно быть осторожными. Другие водители довольно часто пытались вытеснить наши мотоциклы с дороги, так что в той аварии легко мог оказаться кто-то из нас. Я потом заметил, что после нее мы все стали ездить немного аккуратнее.
Плодородные равнины сменились песчаным пустынным ландшафтом, стали попадаться первые казахские лица, и мы впервые почувствовали, как далеко забрались. «Завтра Казахстан! – прокричал я Эвану в конце перегона на тот день. – Уже совсем скоро, парень!» Наступил вечер, мы прибыли в Астрахань и остановились во дворе гостиницы, где симпатичная русская женщина играла с маленькой дочкой. Девочка изо всех сил стискивала в ручке куклу Барби, и в нас с Эваном тут же проснулась тоска по дому и собственным дочерям. На улицу вышел мужчина и заговорил с женщиной.
«Я слышал, как вы говорите, – обратился к нему Эван, – похоже на шотландский акцент».
«Ага, – ответил мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107