Когда этот фургон два раза перевернулся, в нем были Расс и Василий. Как ни странно, серьезно никто не пострадал.

Еще одна авария. Большую часть пути Клаудио проехал на BMW, но в Монголии ему пришлось пересесть на один очень темпераментный байк, который мы прозвали «Красным дьяволом».

Эван подъезжает к Белому озеру. Мы ехали до него 10 дней, по сложной пересеченной местности. Иногда в Монголии нам казалось, что дальше уже не проехать, но эти участки пути потом оказывались самыми интересными.

«Да-а, страшно иногда увидеть, чем люди себе на жизнь зарабатывают», – сказал я.
«Ну как, мне идут эти брюки?» – спросил Эван, улыбаясь.
«А эта каска делает глаза более выразительными?» – переспросил я.
Шуточки прекратились с появлением бригадира. Изобразив, будто пишет на ладони, он сказал что-то по-русски. Сергей перевел. «Он спрашивает ваши имена», – сказал он. «Чтобы на кресте правильно написать, когда хоронить будут», – с серьезным видом пошутил Сергей.
«Какая прелесть», – нервно сказал Эван.
«Веселый у тебя юмор», – добавил я.
Ботинки с железными вставками на подошве громко стучали по каменному полу, и этот звук эхом отскакивал от кафельных стен, пока мы топали к подъемнику. Эвану была знакома такая процедура по фильму «Дело – труба», в котором он сыграл йоркширского шахтера. «Заходишь в лифт, дверь закрывается, и ты начинаешь падать – необычное ощущение, – рассказывал он. – Может даже клаустрофобия начаться. Надеюсь, я не ударюсь в панику. Не очень-то красиво будет, да? Прямо на виду у всех. „Помогите! Выпустите меня отсюда!“
Вместо лифта на этой шахте оказалась такая клетка на рельсах, которая почти милю опускалась в забой по очень крутому склону. «Не высовывайте руки из кабины! Только не высовывайте руки!» – прокричал Сергей, когда дверь захлопнулась.
«Представляю себе мою агентшу, – прокричал Эван, когда управляющий подъемником отпустил тормоза. – Видела бы она меня сейчас…» Клетка понеслась вглубь земли, ревя как реактивный истребитель. Прижавшись к передней стенке шаткой кабинки, уставившись во тьму и чувствуя, как закладывает уши от нарастающей скорости, мы взмолились: пусть все закончится хорошо! Спуск стал круче, клетка наклонилась, и через шесть минут спуска с грохотом замерла.
Нам рассказали, что в свое время шахта славилась на весь Советский Союз качеством угля. Советские чиновники переименовали город в Антрацит в честь здешних огромных запасов этого самого ценного сорта угля. Но под землей все было до ужаса примитивно. Группы по двенадцать человек толкали десятитонные вагонетки с углем по рельсам. Освещения не было – только фонари на касках шахтеров. Стенки тоннеля везде осыпались, а крыши периодически падали. В Западной Европе такую шахту немедленно бы закрыли, но на Украине она функционировала как обычно. Шахтеры с черными лицами были одеты так же, как и мы, только у тех, кто толкал вагонетки, на плечах и локтях имелись еще кожаные накладки. Вентиляция отсутствовала, и мы начали страдать от нехватки кислорода уже минут через сорок, а шахтеры в таких условиях проводили по шесть часов в день. Вернувшись наверх, мы сходили в душевую с грязным черным каменным полом, протекающими душевыми шлангами и потрескавшимся кафелем. Везде были видны следы упадка. Как и во время езды через сельскохозяйственные районы Западной Украины, мы словно опять очутились в девятнадцатом веке. Невероятный, ошеломляющий визит в совершенно другой мир – и так близко от дома.
ЭВАН: Мы вернулись обратно в дом Игоря, где Гала приготовила обед. Стол в очередной раз ломился от еды. Снова вокруг болтались вооруженные ребята. И опять – бесконечные тосты и водка. «Я всегда буду вспоминать Украину с большим теплом, – сказал я, высоко подняв стакан с водой. – Мы благодарим вас и пьем за вас».
Игорь встал и произнес длинную речь, которая закончилась тостом. «Они выражают благодарность за возможность познакомиться с вами», – перевел Сергей.
Я узнал молодого парня с выразительным лицом и в черном костюме в тонкую полоску: он появился накануне нашей встречи с полицейским Владимиром. Парень тогда был в рабочей спецовке и за рулем старого ржавого фургона. И вот теперь он безупречно одет и стоит на кухне у Игоря. Он рассказал, что во время нашей прошлой встречи ехал в больницу. Той ночью, когда мы присутствовали на огнестрельно-водочной оргии, у него родился сын. «Я вас никогда не забуду, потому что мы встретились в тот день, когда я впервые увидел сына», – сказал он. Все снова выпили. Позднее, когда мы укладывали вещи на мотоциклы в гараже и раздавали автографы, этот парень снова подошел и сказал, что пять лет воевал в Афганистане. Затем он расстегнул пиджак и показал пистолет, который – как же иначе? – хранился под элегантным костюмом. «Ага, – сказал я, – классная штука».
Потом подошел один из вчерашних крепышей, который вчера сидел и тихо пил. Это был уверенный в себе человек, фанат дзюдо и карате. Он достал из кармана две очень красивые цепочки с кулонами и протянул их нам с Чарли. Одну цепочку положил мне на ладонь, накрыл мою руку своей и сжал ее в кулак. Цепочка была теплой, как будто до этого он долго носил ее сам. «Это тебе, – сказал он на плохом английском. – На удачу, ваше путешествие такое большое».
Прощались мы где-то с полчаса. Нужно было обнять и поцеловать каждого родственника Игоря, всех его друзей и соратников. Дети просились посидеть на мотоциклах, а дочь Игоря и три ее подружки хотели автографы. В конце концов Игорь вручил нам несколько своих фотографий, на которых он был в отличном черном костюме, черной рубашке и с черным шелковым галстуком в тонкую белую диагональную полоску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107