Шутка, конечно, плоская, но она помогла нарушить тяжелое молчание.
«Знаешь, что в самый последний момент пронеслось у нее в голове? – сказал Чарли, смеясь так, что с трудом выговаривал слова. – Ее задница».
Следующие несколько минут мы упражнялись в дурацких каламбурах, морщась, когда проезжающие мимо грузовики еще сильнее размазывали останки этой несчастной собаки. «Не-е-е-ет, не смотри», – кричал Чарли каждый раз, когда ее переезжали, но мы оба были в истерике. Мрачное настроение ушло. Мы с Чарли снова были в хорошей форме.
Постепенно начало холодать, с самого нашего отъезда так холодно еще не было. До сих пор с погодой очень везло, да так, что несколько дней назад я перестал надевать термоподкладку к дорожному костюму – иначе становилось жарко. Жертва рекламы, я поверил всему сказанному про термоодежду: что она, якобы, в жару охлаждает, а в холод согревает. Я утеплился, как на Северный полюс, даже по спине пот тек. Но теперь, когда термоподкладка была снята и на мне под дорожной курткой и штанами остались только футболка и трусы, я начал мерзнуть. «Извините, парни, но у меня сейчас все отмерзнет. Давайте остановимся», – бросил я клич по интеркому. Мы нашли еще один кофейный ларек, припарковались рядом и начали долгий процесс распаковывания багажа, чтобы достать с самого дна сумок термоодежду. Мы стояли на обочине в одних трусах, запихивая термоподкладки обратно в штаны и куртку, и совсем закоченели. Тут к нам медленно подкатила полицейская машина, и сидящие в ней копы уставились на наши полуголые тела. Потом они удалились, но скоро вернулись и снова проехали мимо, все так же глядя с недоумением. Потом полицейские снова уехали и через пару минут опять вернулись, на этот раз уже с включенной сиреной. «Ну вот, началось», – подумал я, когда они остановились перед мотоциклами.
Нас уже проинформировали по поводу полицейских в Восточной Европе и Центральной Азии. Каждый путеводитель, который мы читали, и каждый путешественник, с которым мы говорили, упоминали об их совершенно непредсказуемом поведении. А Джейми Лоутер-Пинкертон внушал: «Самое главное при полицейских проверках – никогда не пытаться сунуть взятку, хотя это и считается совершенно нормальным в некоторых частях света».
«Никаких взяток? Вообще никогда?» – переспросил тогда Чарли.
«Никогда никакого откровенного всучивания денег, – настаивал Джейми. – Вместо этого нужно спросить, а нет ли какого-нибудь официального штрафа? Должен ли я ехать в местный полицейский участок или могу заплатить его прямо здесь, вам? И потом он скажет что-то вроде: „Ага, у нас тут такая система: все штрафы платятся на месте“. И вы передаете деньги».
В некоторых местах иногда отделываются предложением оплатить полицейскому завтрак. От завтрака он может отказаться, но деньги возьмет и отпустит. «Но самое главное, – говорил Джейми, – не пытайтесь просто дать взятку. Не верьте кино. Деньги в паспорте или в водительских правах – определенно дурной тон. В этом случае вам могут предъявить обвинение в попытке подкупа должностного лица и задержать. Ночь вы проведете в кутузке, и освобождение обойдется в четыре раза дороже».
Накрепко запомнив слова Джейми, мы выработали собственную тактику поведения. «Если нас остановит полиция, а такое стопроцентно будет случаться, разговаривать с ними буду я», – сказал я.
Когда подъехал патруль, наверняка было известно только одно: нас точно не оштрафуют за превышение скорости. Хотя бы потому, что они в первый раз заметили нас стоящими на обочине дороги почти без одежды. «Интересно, во сколько это обойдется – в пятерку, десятку? – думал я, пока полицейские приближались. – Сколько денег на это уйдет?»
«Немцы?» – спросил один из полицейских.
«Нет, британцы. Он англичанин, а я шотландец», – ответил я, показав флаги на шлемах. «Арсенал»! – воскликнул полицейский.
Я не большой фанат футбола, но тут уж лучше было подыграть. Вот и Джейми говорил, что есть два английских слова, известных во всем мире: «фак» и «Бэкхем».
«Точно, „Арсенал“, – повторил я, улыбаясь и пытаясь выразить энтузиазм по поводу команды, о которой ровным счетом ничего не знал.
«Челси»! – снова воскликнул полицейский. Я изо всех сил напрягся и вспомнил, что «Челси» недавно играла с какой-то европейской командой.
«Три – один, – сказал полицейский. – „Монако“ – три, „Челси“ – один». Я растерялся. Языком футбола, универсальным мужским языком, я совершенно не владел. Я продолжал улыбаться, а полицейский занялся осмотром мотоциклов. Потом он пожал плечами, залез в машину, и они уехали. Я был очень напряжен, приготовился сунуть деньги, как только представится удобный момент. Но первая встреча с такой страшной украинской полицией прошла на редкость удачно.
В пригороде Киева нас встретила машина Unicef, и сотрудники этой организации рассказали о проекте «Дети Чернобыля». Мы заехали во внутренний двор довольно-таки обшарпанного четырехэтажного здания, выделенного специально для детей, страдающих от последствий атомной катастрофы 1986 года. Дети попадали сюда из-за физических и психических расстройств, вызванных радиацией, с которыми не могли справиться в их семьях. Мы познакомились с Викторией, мама которой в момент аварии была беременна. Виктория родилась через два месяца после расплавления реактора и с восьми лет болела лейкемией. Из-за болезни она не могла ходить в школу. В этом центре, существующем при поддержке Unicef, Виктория научилась обращаться с компьютером. Сейчас ей было уже 18, и она изучала информационный менеджмент в университете. Мы видели там одну маленькую девочку, у которой недавно умер отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107