И не только известно, а даже привлекало внимание печати. Шутка ли сказать – его портрет опубликован в газете! А скрипучий голос Олт-Гайтмана бесстыдно раздевал, обнажал все его успехи, показывая в величии – обыденность, в славе – расчет и коммерцию.
2
Джэксон быстро шел по тротуару, неся на дом выполненные заказы. Улица, с ее шумом и многолюдьем, была его родной стихией. Сколько лет он мерил ее своими шагами, выполняя советы тренера…
Максуэлл во всем, буквально во всем, видел возможность специализированной тренировки, дополнительные упражнения и нагрузки на организм. Именно по его совету Сидней Джэксон, еще будучи подростком, отказался от транспорта и стал ходить только пешком. На первых порах совершать большие пешие маршруты было трудно, и к вечеру у Джэксона ноги становились чугунными. Но со временем, когда стала вырабатываться выносливость, когда юный организм начал бурно набираться сил, хождение стало потребностью.
Совместно с Максуэллом он разработал систему упражнений, которые выполнялись на ходу во время разноски заказов. Она совершенствовалась и дополнялась с каждым годом и со временем превратилась в сплошную цепь гимнастических движений, способствующих развитию различных групп мышц, повышению выносливости, выработке координации движений и даже резкости. Правда, встречные прохожие часто с недоумением поглядывали на него, торопились уступить дорогу. Другие посмеивались, а пожилые горожане и дамы шарахались в сторону, бормоча:
– Сумасшедший!
А Джэксон продолжал свое дело. Изо дня в день, неделя за неделей, год за годом он с железным упорством проделывал титаническую работу. Ежедневно ему приходилось проходить пешком по людным улицам по два-три десятка километров. И не просто проходить. Доставляя заказ по адресу, Сидней знал маршрут и мысленно делил его на участки. Каждый из таких участков он проходил в определенном темпе, определенным шагом. Темп в зависимости от обстановки и поставленной задачи был от медленного, для отдыха, до стремительного марш-броска. Шаги также были различны: мелкие, средине, широкие, с подскоком, скользящие, вприпрыжку.
И, конечно, большое место отводилось спокойной ходьбе, во время которой тренировалось дыхание.
Как правило, Сидней чередовал легкие упражнения с трудными, сложные с простыми. Например, выходя из мастерской, он совершал простую ходьбу в среднем темпе. Это была разминка. Пройдя несколько кварталов, разогрев организм, Джэксон приступал к выполнению упражнений. Он мысленно намечал впереди точку, например кондитерский магазин, и шел до него только на носках, не касаясь пяткой тротуара. Потом опять простая спокойная ходьба, отдых и – следующее задание.
Описание тренировок на улице будет неполным, если не упомянуть о лестницах. Подъемы на восьмой-десятый этаж были тоже частью учебного процесса. Шагая по ступенькам, боксер отрабатывал удары ближнего боя. Он мысленно видел перед собой воображаемого противника и делал движения и повороты корпуса сообразно с ударами. Удары были самые разнообразные: боковые и снизу с переносом веса тела на противоположную ногу (например, левый удар снизу с упором на правую ногу) и без переноса, частые удары за счет быстрого движения корпусом и сильные акцентирующие, в которые вкладывается вес всего тела. Лестничные площадки тоже использовались им.
И так квартал за кварталом, день за днем, год за годом. Улица, тротуар с нескончаемым потоком пешеходов были для Джэксона огромным спортивным залом, стадионом, где он упорно тренировал свое тело, совершенствовал нервную систему, повышал боксерское мастерство. Кто знает, стал бы он чемпионом, если бы не было этих ежедневных самостоятельных тренировок.
3
«Когда американская фортуна улыбается, она излучает доллары» – эту поговорку Сидней Джэксон вспомнил невольно в тот же вечер, когда, усталый и счастливый, довольный собой и жизнью, переступил порог своего дома.
В тесной комнате пахло праздником. Именно праздником и именно пахло. В старательно прибранной комнате стол был уже накрыт. На нем, в обрамлении тарелок, наполненных всякой снедью, начиная от бобов и кончая салатом, возвышалось, как остров среди прибрежных рифов, овальное блюдо с запеченной индейкой.
Блюдо было семейной реликвией и береглось пуще глаза. Сидней знал, что это блюдо, с зеленой каемкой и синими цветочками по краям, было свадебным подарком матери. Оно обычно хранилось в шкафу, и только в праздничные дни миссис Джэксон доставала блюдо и водружала его на стол.
Сидней хорошо знал, что нынче никакого праздника нет. Что стол накрыт в его честь. Едва боксер переступил порог, к нему сразу устремилась мать, сияющая, помолодевшая:
– Мой мальчик, тебя давно ждут!
И тут Джэксон увидел своего тренера Максуэлла, в темном парадном костюме, с белым платочком, торчащим из бокового кармана, – нарядного и торжественного, словно он собрался участвовать в параде. Рядом с ним стоял какой-то незнакомый джентльмен, значительно уступавший тренеру в росте, но превосходящий его в полноте.
Сиднею бросился в глаза наряд незнакомца: серый клетчатый костюм модного покроя из дорогого шерстяного трико, лаковые черные туфли, шелковые полосатые носки. Золотая цепочка, поблескивающая на выступающем животе, да массивное кольцо, украшавшее пухлый указательный палец, как бы подтверждали, что этот джентльмен принадлежит к тем, кто привык повелевать. Такие наряды простым смертным не по карману.
Джентльмен вместе с Максуэллом подкатил к Сиднею и, словно они сто лет были знакомы, дружески хлопнул боксера по плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94