К чести Максуэлла, можно сказать, что он обладал светлой головой. В нем билась творческая жилка. Будучи участником и зрителем многочисленных состязаний, он не только видел преимущества и недостатки боксеров, но старался разгадать пути к достижению больших успехов, понять причины неудач и найти способы повышения, как он говорил, боеспособности спортсмена. На тренировках Максуэлл часто делал замечания:
– Больше энергии, Сид!
Однако Сид колотил мешок без особого интереса. Видно было, что молодой боксер трудится старательно, но без воодушевления. На ринге, даже в тренировочном бою, Сидней преображался. С него слетала сонливость и напряженность. Поединок захватывал его, воодушевлял и вдохновлял. Движения становились расчетливыми и точными. Ни одного лишнего шага, взмаха руки. Максуэлл несколько раз ловил себя на том, что он смотрит на Сиднея не так, как следует смотреть тренеру: он увлекался красотой и точностью движений, любовался своим учеником. И, поймав себя на этом, он хмурил лохматые брови, старательно выискивая в действиях Джэксона ошибки. Но техника ученика была великолепной, бой он строил тактически умно.
– Сидней рожден для бокса! – повторял тренер.
За две недели до межклубных соревнований Максуэлл отменил тренировочные бои. Сид попытался было возражать, но тренер и слушать не захотел.
– Больше занимайся гимнастикой, чаще выходи на свежий воздух.
– Я и так целые сутки на улице!
– Улица – это не парк. Если бы у нас были деньги, мы бы уехали в лес. Знаешь, какой воздух в Калифорнии? – Максуэлл мечтательно понизил голос. – Не дышишь, а словно пьешь. Каждый вздох, как глоток… – он хотел сказать вина, но вовремя спохватился, – как глоток виноградного сока!
Сидней горел желанием проверить свои силы в спаррингах.
А Максуэлл, сознательно уменьшая количество учебных боев, видел, как в Джэксоне все ярче и ярче разгорается желание схватиться с противником. Этот огонь радовал тренера. В нем он видел залог успехов.
2
В канун соревнований Сидней обратился к мистеру Тэди:
– Не можете ли вы одолжить мне денег?
Антрепренер поднял брови. С таким вопросом Джэксон никогда к нему не обращался.
– Денег?
– Ну да, – Сидней торопливо стал объяснять, боясь, что ему не поверят: – Я хочу купить мохнатый халат, новые шелковые трусы и боксерки. Мне стыдно выступать в тренировочных спортивных туфлях. Ведь это настоящие состязания! – и тихо добавил, с надеждой глядя на Тэди: – Я их вам верну, обязательно верну.
Мистер Тэди полез в карман. Сидней следил за каждым его движением. Юный боксер уже приготовился было благодарить антрепренера, но слова так и остались не высказанными. Мистер Тэди вынул не кошелек, а портсигар. Массивный, золотой. Щелкнул крышкой, достал сигару, закурил. У Сида упало сердце.
– Я верну деньги после первой же победы. Честное слово, мистер Тэди…
Антрепренер снисходительно улыбался. Потом, перекинув языком сигару с одного угла губ в другой, бросил:
– Глупости.
Сидней попытался доказывать:
– Вовсе не глупости. Там все будут одеты, как положено.
– Наивность и предрассудки.
– Я не хочу быть белой вороной. Хочу быть как все! А если вам жалко денег, то извините. Счастливо оставаться!
Но мистер Тэди удержал его.
– Дело не в долларах, крошка. Я дам тебе, и не в долг, а так. Расходы на форму беру на свой счет. И не нужно сентиментальности! – Антрепренер жестом остановил Сиднея, готового выпалить благодарности. – Не нужно! Давай лучше по-деловому обсудим, как ты сам сказал, форму «белой вороны».
– Я вас не вполне понимаю, мистер Тэди.
– Бизнес, крошка, начинается с рекламы.
– Кто же меня станет рекламировать? Я же новичок, мистер Тэди.
– Ты сам себя будешь рекламировать, – антрепренер перешел на деловой тон. – Надо, чтобы на тебя обратили внимание с первого шага, едва ты переступишь канаты ринга. Ты еще не начал бой, еще не победитель, еще никто, но уже обращаешь на себя внимание публики, корреспондентов, спортивных боссов. Здорово, а?
Джэксон шел домой, сжимая в кармане бумажку в двадцать пять долларов. Деньги его не радовали. То, о чем он мечтал, не будет осуществлено. А как он хотел купить настоящие боксерские ботинки, легкие, на мягкой подошве, с высокой шнуровкой! Но спорить с мистером Тэди было еще опасно. Его слова звучали для Сиднея как приказ командира, которому солдат должен подчиняться. «Дай только победить, выйти на большой ринг, – думал юный боксер, – тогда ни одному боссу не позволю вмешиваться и диктовать». Так думал он, а в его ушах звучали слова мистера Тэди: «Пусть остается все как было. Сделай новые тряпичные тапочки, такие, чтобы сразу бросались в глаза своей дикостью. Только подошву пришей не брезентовую, а из замши. Замша не гладкая, она скользить не будет. Устойчивость отличная. Трусы попроще, без широкого пояса. Все должно быть удобным, а по внешнему виду неспортивным».
Мистер Тэди особенно упирал на последние слова. Все должно быть неспортивным! Сидней не особенно ясно понимал замысел антрепренера и в его словах чувствовал что-то унижающее и оскорбительное.
3
Выбрав момент, когда в примерочной не было заказчиков, Рита позвала брата:
– Сид, иди-ка сюда. Мы тебе подарок приготовили.
– Мне? Подарок?
– Не разговаривай. – Рита приложила палец к губам. – Быстро за ширму.
Сидней послушно нырнул в небольшую кабину и, задернув занавес, подмигнул своему изображению в тройном зеркало.
– Готовься отражать атаку прилипчивых девчонок.
Из-за стены доносилось ровное стрекотанье швейных машин. Там находился «рабочий цех», как именовал Олт-Гайтман узкую и длинную комнату с низким потолком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94