– Кларк ухмыльнулся. – До двадцати пяти лет я очень обижался за это на своего отца. Он был причетником в нашей церкви в Мемфисе, пел также вторым басом в церковном хоре, собирал пожертвования для общинного сиротского приюта и всю свою жизнь мечтал попасть после смерти в рай. И, надеясь, что ему это поможет, назвал своего сына Дэвид Абрахам…
– И его мечта сбылась?
– Ну разумеется. Правда, он не может прислать оттуда весточку, но мы все верим в это. Он умер, когда мне было двадцать пять, и вот тогда я наконец осознал, что не стоит сердиться на него за это.
– А мне нравится ваше имя. Абрахам – так чудесно звучит. – Не опирайся Кларк на стойку, он бы наверняка рухнул на пол, сраженный ее взглядом. – Так как мы будем называть друг друга?
– Я вас Нона.
– А я вас Аби, согласны?
– Из ваших уст я приму любое имя, Нона. Что будем делать?
– Хочется чего-то безумного, Аби!
– Кларк как нельзя лучше подходит для этого. Давайте съездим в китайский квартал и поужинаем в «Доме тысячи запахов».
– Прямо сейчас?
– Ночь только начинается, Нона!
– В китайском квартале вы должны называть меня Ли.
– Договорились. Не исключено, правда, что по дороге я придумаю вам еще какое-нибудь имя, к которому подошло бы «любимая».
Было совершенно очевидно, что рассвет Кларк встретит в триста семьдесят шестом номере. О таком пробуждении можно было только мечтать. Кларк чувствовал себя как в раю, ибо рядом с ним лежала настоящая райская птица. Кларка не устраивала лишь тяжелая, словно налитая свинцом голова и ощущение, что вместо мозгов у него густой сироп.
В памяти сохранилось, что он бросился в объятия Ноны и словно нырнул в жерло вулкана – больше он ничего не помнил. «Нет, с пьянством пора завязывать, – вяло подумал он. – Чертова китайская водка – просто адское зелье какое-то. Рядом с тобой лежит самая красивая женщина на свете, а ты все еще никак в себя прийти не можешь. Ну разве не позор!»
Такого удара Нуки-на-му не испытывала. Она подмешала в водку дурманящее вещество, и Кларк почти мгновенно заснул в ее объятиях, но это ей ничего не дало. Карманы его костюма не хранили никаких тайн, в дорожной сумке лежали вещи человека, приехавшего в отпуск, и ничего больше. Она тщательно осмотрела их и поняла, что ей нечем порадовать Тулаева.
«Еще шесть дней и ночей, – подумала Нуки-на-му, рассматривая мокрое от пота тело Кларка. – Он выше и жилистее, чем Финли. Тот крепче, мускулистее. Еще шесть дней… Уж как-нибудь заставим Кларка развязать язык».
Она долго стояла под душем, поочередно направляя на себя то горячую, то холодную струю воды, а затем снова легла рядом с Кларком. До чего ж поганая жизнь… Все одно и то же… И хочется потом всем мужчинам горло перерезать.
Шло время, но Кларк по-прежнему утверждал, что он всего лишь инженер-строитель из Мемфиса и ничем другим, кроме прокладки нового шоссе на острове Оаху, не занимается. Как ни пыталась Нуки-на-му осторожно подвести его к нужной теме, он всегда очень ловко уходил от разговора, и ей оставалось лишь признать свое полное поражение.
Зато Кларк никак не мог забыть Нону Калоа. Перед вылетом на Уэйк он оставил ей письмо, в котором утверждал, что срочные дела – ему даже позвонили ночью – требуют его немедленного присутствия в Сан-Франциско. Но он обещал ей непременно вернуться. «Укажи в записке, где я смогу найти тебя, – писал он ей, – и оставь ее у портье. Я люблю тебя. Мы просто ненадолго расстаемся. Я буду очень опечален, если, вернувшись, узнаю, что ты бесследно исчезла, не оставив ни адреса, ни фотографии и даже не передав мне прощальный привет…»
С этим письмом Нуки-на-му тут же отправилась к Тулаеву. Он сидел на скамейке во внутреннем дворе отеля «Гавайский регент» и, увидев ее, решил больше не строить из себя джентльмена. Он даже не соизволил встать и подать ей руку.
– Вот, пожалуйста! – сказала она, протягивая ему письмо. Тулаев небрежно сунул его в карман пиджака.
– Я был о тебе лучшего мнения, – с трудом сдерживая ярость, сказал он. Нуки-на-му откинула назад свою красивую голову.
– В постели тоже не всего можно добиться. – Она презрительно скривила пухлые губы. – И потом, мне все это омерзительно.
– С чего вдруг?
– А мне всегда это было противно! – как разъяренная кошка прошипела она.
– При нашей работе нельзя испытывать ни угрызений совести, ни отвращения, ни стыда и вообще нужно быть совершенно бесчувственным человеком, – спокойно сказал Тулаев. – Ты можешь быть нам полезна только своим телом. Мы согласились с этим, привлекли тебя к сотрудничеству. Зачем тогда попусту языком молоть?
– Я хочу выйти из игры.
– Только мертвому агенту разрешается расторгнуть контракт. Не сводя глаз с Тулаева, она сделала шаг назад.
– Это что, угроза?
– Нет, конечно. – Тулаев снисходительно улыбнулся. – Всего лишь дружеский совет.
– Все, я больше не играю.
– Ну хорошо, предположим, мы согласимся – на что ты будешь жить?
– Есть столько возможностей не умереть с голоду!
– Можешь вполне стать дорогой проституткой…
– Хотя бы!
– Ну и что это в твоей жизни изменит? Какая разница, получаешь ли. ты от меня всю сумму сразу или каждый вечер от каждого клиента в отдельности. – Тулаев откинулся на спинку скамейки и посмотрел на усыпанный звездами небосвод. Другие девушки, которых он подсовывал отпускникам, уже сообщили ему, что огромные бетонные блоки – их фотографии, сделанные со спутников, и послужили причиной проведения столь широкомасштабной операции – на самом деле новейшей конструкции ангары для подводных лодок и что их уже опустили в океан. Тем самым у американцев появилась возможность максимально увеличить дальность плавания своих подводных лодок и обеспечить прямо в океане их снабжение и проведение ремонтных работ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106