Погибли все, за исключением графа, Филиппа и Ги де Монтегю. Им оставили жизни, чтобы затем предать публичной казни.
Теперь Мирианда вздрогнула и почти с ужасом посмотрела на Таньги.
– Казнить двенадцатилетнего мальчика?
– Именно, – с горечью подтвердил Таньги, – Филипп был приговорён к смерти. Их всех посадили в Шатле – и, как впоследствии рассказывала стража, все одиннадцать дней, которые они провели в тюрьме, Филипп стоял у крошечного окошка в камере и смотрел на Сену, по которой проплывали мимо него мёртвые тела людей, которые имели несчастье называть себя сторонниками арманьяков.
– Святая дева Мария, – вырвалось у Мирианды.
– Его казнили? – нетерпеливо перебила кузину Мария Анжуйская.
Таньги отрицательно покачал головой.
– Нет! Филиппа спас палач. Покорённый бесстрашием мальчика, он воспользовался своим правом помиловать осуждённого на казнь.
– О, расскажите подробней, прошу вас, сударь, – попросила Мария Анжуйская, не преминув при этом бросить вопросительный взгляд на дофина и получить в ответ одобрительный взгляд.
Вздохнув, Таньги опёрся одной рукой на край беседки, занимая более удобную позу для себя и, окинув всех взглядом, от которого любопытство присутствующих ещё более возросло, исключение составлял лишь герцог Барский, который явно о чём-то напряжённо размышлял, – заговорил:
– Филипп стал свидетелем смерти своего отца. Люди, наблюдавшие казнь, рассказывали, что Филипп не только не испытывал страх, но и ободрял своего отца, который беспокоился за него. Когда казнили его отца и люди вокруг начали злорадствовать, Филипп взбежал на помост и гневно приказал им замолчать. Он приказывал толпе, которая на протяжении многих дней не могла насытиться кровью арманьяков и самое странное в том, что толпа повиновалась ему.
– Что же он сказал этим людям? – не выдержала Мария Анжуйская.
– Имейте уважение если не к графу Арманьяку, то хотя бы к сыну, потерявшему отца, – ответил Таньги и продолжил, слыша вздохи Марии Анжуйской и Мирианды, – затем Филипп подошёл к палачу и громко сказал: «Я в вашем распоряжении, мэтр, делайте своё дело». Палач подошёл к Филиппу, но толпа, восхищённая мальчиком, громко требовала помиловать его. Герцог Бургундский согласился помиловать Филиппа. Единственным условием сохранения жизни Филиппа должна была стать клятва верности герцогу Бургундскому.
– И он дал клятву? – замирая от волнения, спросила Мария Анжуйская.
– Дал, но только не ту, которую ждал от него герцог Бургундский. Филипп прилюдно, стоя на помосте перед лицом смерти, поклялся убить герцога Бургундского, – Таньги не заметил, как герцог Барский снова вздрогнул.
– И громко выкрикнув девиз Арманьяков, Филипп положил голову на плаху… и в это мгновение палач отбросил топор, снял маску и по принятому закону города попросил милости. Король помиловал Филиппа.
– Боже, боже, – повторяла Мария Анжуйская и, обращаясь к Мирианде, у которой рассказ Таньги дю Шастель вызвал не меньшее потрясение, спросила: – Ты слышала, кузина? Как возможно такое? Несчастный мальчик. – Мария Анжуйская вдруг осеклась и в смятении посмотрела на Таньги.
– Но, сударь, вы же говорили, что Филипп погиб!
– Да, – подтвердил Таньги, – его убили после казни. Видимо, герцог Бургундский не смирился с решением короля. В тот день были убиты ещё два человека. Палач и графиня Арманьяк. Видимо, палача, который пошёл наперекор воле герцога Бургундского, убили те же люди, что и Филиппа, а вот графиню, по слухам, убили горожане.
– Я даже знаю имя человека, который убил графиню Арманьяк!
Все в одно мгновение повернулись в сторону герцога Барского, не понимая, откуда он может знать подобные вещи. Герцог Барский выдержал молчаливо вопрошаемые взгляды присутствующих и закончил:
– Человека, убившего графиню Арманьяк, звали Кабош!
– Но откуда вам это известно? – с недоумением спросил Таньги, в то время как Мирианда, Мария Анжуйская и Иоланта Арагонская пытались осмыслить слова герцога Барского.
Герцог Барский внимательно посмотрел на Таньги и, выделяя каждое слово, произнёс:
– Вы ошиблись дважды, сударь! Первый раз, когда сказали, что арманьяки не участвовали в нападении на английскую армию. Второй раз, когда утверждали, что главы клана арманьяков не существует. Этот человек существует, сударь. Вы только что нам это доказали.
– Я? – переспросил потрясённый Таньги, – вы не поняли меня, милорд.
– Я прекрасно понял вас, – прервал его герцог Барский, однако вы меня не слышите. Я говорю вам, что граф Арманьяк жив, и это он стоит за нападением на английскую армию. Это ему принадлежит захват Осера. Я говорю, что ваш друг не был убит – он жив.
– Вы не можете знать таких вещей, – возразил вместо Таньги дофин, в то время как все остальные, замерев, слушали герцога Барского. Почти все были согласны с дофином. Откуда герцог Барский мог знать о том, что именно Филипп возглавляет арманьяков?
– Я уверен в своих словах, – в свою очередь возразил герцог Барский, – я не присутствовал при сражении арманьяков у церкви святой Катерины, но могу поклясться святым Педро, что в ту ночь на стороне бургундцев сражался некто, по имени Гийом де Лануа.
Потрясённый этими словами, Таньги аж придвинулся к герцогу Барскому.
– Кто вам сказал? – Вы!
– Я? Могу поклясться, что ничего такого не говорил!
На губах герцога Барского появилась особенная улыбка. Он увидел, как Мирианда, вцепившись в руку Марии Анжуйской, смотрела на него. Её взгляд говорил, что она начинает понимать своего кузена.
– Санито де Миран бросает вызов герцогу Бургундскому прямо в лицо, – продолжал развивать свою мысль герцог Барский, – и заметьте, любого человека такая вражда приведёт в ужас, но только не Санито де Мирана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147