Павсаний, 7, 10, 5]; они сохранили также контроль над о-вами Самос, Скирос, Имброс и Лемнос [Аристотель, Аф. пол., 62, 2], где находились афинские колонисты. В результате Афины по-прежнему обладали гарантированным доступом в бассейн Черного моря и занимали важную стратегическую позицию у берегов Малой Азии. Они, конечно, утратили Херсонес Фракийский, но вместо этого приобрели Ороп [Павсаний, 1, 34, 1]. Наконец, Афины получили приглашение вступить в организовывавшуюся Филиппом II Панэллинскую лигу и участвовать вместе с ним в охране свободы судоходства.
В довершение всего Филипп возвратил пленных афинян, не взяв за них выкупа [Диодор, 16, 87, 3; Юстин, 9, 4, 4], и приказал доставить в Афины тела павших при Херонее для погребения на родине. Эту торжественную траурную церемонию Филипп поручил специальному посольству, во главе которого поставил Александра, а также двух своих ближайших соратников: Антипатра и Алкимаха [Диодор, 16, 87, 3; Юстин, 9, 4, 4–5]. Выбор послов ясно показал, какое значение Филипп придает их миссии. И Филипп не ошибся в своих расчетах: народное собрание вотировало предоставление ему и Александру афинского гражданства [ср.: Плутарх, Демосфен, 22; Гиперид, фрагм. 80]. Посольству удалось добиться и важной политической демонстрации в пользу Филиппа: Исократ, стоявший уже на краю могилы, обратился к македонскому царю с письмом, в котором еще раз говорил о необходимости общеэллинского единства и об организации похода против варваров [Письма, 3]
Нет прямых свидетельств того, какую роль сыграло в жизни Александра его кратковременное пребывание в Афинах. Можно только предполагать, что один из прекраснейших городов тогдашнего мира, крупнейший центр интеллектуальной жизни должен был произвести па пылкого, увлекающегося юношу сильное впечатление. Его постоянный интерес к литературе, искусству, науке и философии не мог не сказаться и здесь. Мы вправе думать, что Александр встречался в Афинах с писателями, философами, деятелями искусства. Занятия в Миезе под руководством Аристотеля подготовили его к беседам с ними.
Пребывание в Афинах оказало, по-видимому, существенное влияние и на политическое развитие Александра. Он своими глазами мог увидеть демократию в действии, противоборство сторонников и противников македонской ориентации. Он ясно мог представить себе и степень влиятельности промакедонской партии, и то, насколько сильны ее противники. В Афинах Александр впервые обнаружил и свои качества незаурядного дипломата. Он очень ловко притворился наивным простачком (и этим ввел в заблуждение Демосфена, с презрением относившегося к придурковатому, по его мнению, македонскому царевичу). Подобная репутация должна была успокоить возможных соперников Александра, когда ему придется с оружием в руках отстаивать македонское господство в Греции…
В конце 338 г. Филипп II, желавший придать своему господству в Греции определенные легитимные формы, пригласил все греческие города прислать своих представителей в Коринф. Основной целью Филипп ставил ведение общегреческой войны против Персии и наказание персов за осквернение греческих святынь [Диодор, 16, 89, 2]. В речах Филиппа несомненно было очень много от политической пропаганды, однако последующие события показали, что царь всерьез обдумывал планы завоевательного похода в Азию; новый союз был ему нужен не только как механизм, обеспечивающий власть на Балканском полуострове, но и как инструмент, дающий возможность привлечь все или почти все греческие города к участию в борьбе против общего врага. Никто, кроме Спарты, не посмел ослушаться. В первой половине 337 г. на основе предложений Филиппа были выработаны и приняты единые принципы взаимоотношений между государствами, входящими в Панэллинский союз, а также его организационная структура.
Союзный договор в Коринфе [ср.: Силл., 260 – присяга выполнять условия договора] предусматривал установление всеобщего мира; запрещал какие бы то ни было вооруженные столкновения между его участниками [Юстин, 9, 5, 2]. Последнее условие предусматривало сохранение гражданского мира: запрещались изменение существующего в момент подписания договора государственного строя [Пс. – Демосфен, 17, 10], смертные казни и изгнания, противоречащие существующим законам, конфискация имуществ, переделы земли и отмена долгов, освобождение рабов с целью государственного переворота [там же, 17, 15]; запрещалось также организовывать военные походы изгнанников на родину [там же, 17, 16],
Установление всеобщего мира несомненно должно было создать благоприятные условия для экономического подъема греческих городов, способствовать их объединению против Персии, обезопасить греческие полисы и, разумеется, самого Филиппа от великодержавных претензий со стороны Афин или Фив. Требование сохранять гражданский мир обеспечивало зажиточной верхушке греческого общества возможность спокойно обогащаться и безбоязненно пользоваться нажитым добром. Естественным следствием такого положения вещей являлось сохранение у власти (либо приход к власти в той или иной форме) людей, выражавших интересы этого общественного слоя. Поддержание гражданского мира было немыслимо без похода на Восток, который увлек бы за собой взрывчатые, социально опасные элементы и открыл бы ворота для новой греческой колонизации.
Формально Панэллинский союз рассматривался как объединение свободных и автономных греческих полисов, каждый из которых располагал собственной территорией и самоуправлением [там же, 17, 8]. Территория полиса была неприкосновенной; чужие, в том числе и македонские, корабли могли посещать гавани только с разрешения местных властей [там же, 17, 28].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74