и они, маркиз и он, захватили немалую добычу – и коней и всякого иного добра. Вот так отомстил маркиз за императора тому, кто его осадил. Когда они их разбили, оба, император и маркиз, вернулись обратно в Константинополь. И когда они вернулись и скинули доспехи, император очень тепло поблагодарил маркиза за то, что он так хорошо отплатил его врагу; и тогда маркиз спросил у него, зачем он приказал запереть за ним ворота. „А! – воскликнул император, – теперь ведь все в порядке“. <…> Прошло немного времени, как император и его предатели замыслили великую измену, ибо он хотел погубить маркиза. Но некий человек почтенного возраста, узнавший об этом, проникся такой жалостью к маркизу, что благородно пришел к нему и сказал ему: „Сеньор, бога ради, уходите из этого города, ибо если вы останетесь здесь еще три дня, то император и его предатели, замыслившие великую измену, схватят вас и убьют вас“. Когда маркиз услышал эти вести, он встревожился. Той же ночью он покинул город<…>».
Такая история, столь характерная для византийских царских нравов, не могла внушить брату Коррадо, Бонифацио, большую приязнь к греческой империи – тем более что второй его брат, Раньери, был отравлен в Византии императором Андроником I Комнином.
Весной 1202 г. ополчение начинает собираться в Венеции. Венецианцы селят их на небольшом острове близ города. Свою часть обязательств Венеция исполнила. А крестоносное войско не могло исполнить свою – дело в том, что вследствие обычной недисциплинированности феодального войска не все участники похода собрались в Венеции – многие отправились в другие порты, чтобы самостоятельно ехать на Восток. А требуемую сумму предполагалось собрать с участников – с каждого долю за него. Таким образом, денег для уплаты Венеции не хватало. После того, как были собраны все возможные средства, оставался еще долг в более чем 30.000 марок: «<…>положение из трудного сделалось трагическим: венецианцы не хотели ни отправить ополченцев по назначению до полной оплаты обусловленной по договору суммы, ни кредитовать их, снабжая хотя бы самым необходимым. У крестоносцев сложилось мнение, что дож хочет уморить их голодом. Суассонский аноним выразительно характеризует положение, говоря, что крестоносцы „почти три месяца не могли ни сесть на корабли, ни вернуться назад“. Другой аноним, Гальберштадский, замечает: „Венецианцы держали их как пленников, не позволяя им даже вернуться назад до выплаты всего долга“. Третий аноним, автор „Константинопольского погрома“, рисует положение крестоносцев на острове св. Николая самыми мрачными красками: „Между ними поднялась удивительная смертность, так что живые не успевали хоронить мертвых“. Сама собою напрашивалась мысль, что венецианцы умышленно создали такую обстановку для того, чтобы подчинить себе „христово воинство“».
Рейд на Задар и отношение к нему римского епископа
Крестоносцы оказались в безвыходном положении. И вот в этой ситуации дож Дандоло делает им «интересное предложение, от которого они не смогут отказаться»: Венеция готова предоставить им отсрочку по уплате суммы, которую они задолжали. За это крестоносцы должны были… совершить поход к берегам Далмации и завоевать для Венеции город Задар, поделив между крестоносцами и венецианцами захваченное при этом добро. Ситуация была до крайности неприлична. Задар был христианским городом, признававшим ранее власть республики св. Марка, но в 1183 г. перешедшим под власть короля Венгрии. Мало того, венгерский король Имре незадолго до того сам принял крест, и поэтому его собственность – включая и город – находилась под защитой Святого Престола. Иными словами, рейд на Задар, предлагаемый Венецией, был деянием однозначно дурным, – хотя при его оценке стоит учитывать и то, что крестоносцы были поставлены Венецией в фактически безвыходное положение, не имея возможности ни прервать поход (а это было бы еще и нарушением крестоносного обета), ни продолжить его. Суассонский анонимный хронист справедливо говорит, что «венецианцы принудили их пересечь море и напасть на Задар».
Жоффруа де Виллардуэн в своих мемуарах, хотя и точен в деталях, выступает как последовательный защитник всего, произошедшего во время IV Крестового похода. Но даже он замечает, что не все крестоносцы приняли это предложение. Часть из них «противилась самым решительным образом». Другие источники рассказывают нам об этом несколько больше. Многие крестоносцы серьезно противились нападению на христианский город.
Здесь необходимо отметить, что план захвата Задара обсуждался между лидерами похода и венецианцами, простые же крестоносцы ничего не знали о нем, и от них он держался в строгой тайне. Наиболее значимые лидеры дали, как свидетельствуют все источники, свое согласие. После этого венецианский дож Дандоло торжественно принимает крест – видимо для того, чтобы повысить лояльность массы крестоносцев к своей фигуре. Учитывая все обстоятельства, шаг этот выглядит как довольно лицемерный.
Летом 1202 г. в Венецию прибыл папский легат Пьетро Капуано, имевший намерение, по поручению Папы, принять участие в руководстве Крестовым походом. Однако венецианцы… отвергли его участие и ему пришлось возвратиться в Рим. Дож заявил ему, что как легат Папы он не будет принят, а может, если хочет, ехать в поход простым проповедником. Причина этого поступка проста – венецианцы опасались, что легат помешает им захватить Задар, и опасения эти были справедливы, поскольку он противился походу в Далмацию, требуя направления войска в Египет.
Пока легат еще находился при войске, к нему обращаются два клирика из числа крестоносцев – аббат Мартин из Пэрисского цистерцианского аббатства и Конрад фон Крозиг, епископ Гальберштадский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25