Неужели он не видит разницы между своей женой и свояченицей?
Она объяснила, как сильно он болен, и дети тихо, как мышки, проскользнули наверх, в спальню с видом на гавань. Казалось, Питер спал, и они, поглядев на него по очереди, пошли было прочь. Но вдруг он вытянул руку и, когда Кэти обхватила ее обеими руками, притянул ее и повернул лицо, словно для поцелуя. Она чмокнула его и в нерешительности остановилась.
– Папочка плачет! – в страхе провозгласила она. Уже во второй раз она назвала Питера папочкой, и на сей раз Алекс не стал ее дразнить. Мэг попыталась утешить их.
– Он очень ослаб, вот и все. Ну-ка покажите, как вы рады видеть его дома.
Алекс взял отца за исхудалую бледную руку и встал вплотную к постели.
– Хорошо, что ты вернулся, па, – грубовато приветствовал он. – Давай поправляйся. Я хочу, чтобы ты купил мне все необходимое для колледжа.
Себастьян стал рядом с Алексом на коленки и перегнулся, чтобы коснуться лбом головы Питера.
– Теперь все отлично, папочка, – прошептал он. – Ты уже в Киле. И Кил тебя вылечит. Помнишь, как поправилась тут мамочка? Мэг сказала:
– А теперь дайте папе поспать, детки. Можете прийти и поболтать с ним после чая.
И она повела их вниз, где они с облегчением вернулись к нормальной жизни – с чаем и малышкой Эми, играющей в своем манеже.
Мэг разговаривала с ними как ни в чем не бывало.
– Папа сильно переутомился, – улыбалась она, вынимая из духовки гренки – единственное, что она успела приготовить за этот бесконечный и ужасный день. – Он страшно доволен тем, что ему удалось сделать. Думаю… – Она энергично потрясла противень. – Я действительно начинаю думать, мои дорогие, что ваш отец великий художник. Вы относитесь к этому легкомысленно, потому что живете с ним вместе и его живопись для вас просто часть обычной жизни. Это нормально. Так оно и должно быть. – Она открыла духовку, засунула туда очередную порцию гренок и принялась готовить новые. Она почувствовала прилив вдохновения. – Вы… мы не понимаем, быть может, как его работа изменяется – развивается, превращаясь во что-то особенное. – Она засмеялась и вновь встряхнула противень. – Может быть, это и предубеждение. Все равно. Когда люди черпают силы для вдохновения в глубине своей души, их силы очень истощаются. Вы понимаете?
Алекс ответил:
– Разумеется. И не без причины. – Он выскочил из-за стола и достал из буфета томатный соус. – Если вы выливаете мысли и идеи, то мозг пустеет.
Себастьян кивнул, а Кэти задумчиво проговорила:
– Когда играешь на сцене, то происходит совсем по-другому. Сначала нужно себя опустошить, а потом наполнить.
Мэг с удивлением оглядела их. Все они сидели и кивали, как старички. Но они были лишь дети талантливых родителей.
Она поставила блюдо на стол. Кивание прекратилось и вместо него началась обычная ребячья возня.
– Гренки! Мы их сто лет не ели!
Как ни странно, несмотря на все случившееся, на то, что наверху лежал больной и разбитый Питер, она рассмеялась. Кэти порывисто прижала к себе ее руку.
– Мы ведь счастливы, правда, тетя Мэг?
– Правда. Себастьян заявил:
– Единственное плохо, что мы не можем все вместе оказаться в одном месте, да? Бабушка никогда не уедет с Артемии, поэтому нам предстоит отправиться туда всем вместе. Мама с папой, и ты с дядей Чарльзом, и малышка Эми и мы…
Кэти решительно возразила:
– Этого не может быть.
Алекс энергично уминал гренки, подкладывая их себе с блюда.
– Да это и неважно. Потому что ма и тетя Мэг все равно связаны. – Он покосился на маленькую Эми. – Можно дать ей, тетя Мэг? Она сама тянет ручку.
Мэг сказала:
– На самом деле она пытается поймать полоску света. И мне кажется, она еще маловата для такой пищи.
Миранда не позвонила. Когда дети улеглись, Мэг снова позвонила мисс Пак. Но у мисс Пак не было сведений о Миранде. Она сказала, что звонила привратнику в Уэймуте, где труппа давала представление «Сна», и оставила такое срочное послание, что была уверена: вот теперь-то Миранда не может не проявиться.
– Знаете… ее муж очень болен. Он отказывается показаться доктору. Я просто не знаю, что делать.
– Так покормите его, миссис Ковак. От Миранды все равно на кухне толку мало, и всякий раз, когда я встречала ее муженька, он казался мне чересчур уж тощим. Уверена, что теперь-то он попал в заботливые руки.
– Да, но…
– Клянусь, после вечернего представления она перезвонит. Я передам ей все, что вы сказали.
И Мэг пришлось довольствоваться этим. А ей так хотелось пораньше лечь спать! Она долго просидела у телефона, глядя на стены. Если бы можно было позвонить Эми! Как ей хотелось услышать озабоченный, нетерпеливый голос, безапелляционно диктующий ей, что делать. Она утомленно поднялась и подошла к столу, собираясь написать ей. Но донесшиеся сверху звуки заставили ее поспешить в детскую: ей показалось, что Эми поет во сне. Мэг передвинула кроватку и собственную постель перенесла в бывшую кухню в конце столовой, давно превратившейся в кабинет. Почему-то ей не хотелось спать на том же этаже, что и Питер. Однако она вновь поднялась наверх и взглянула на всех спящих. Дети, разметавшись в своих постельках, спали. Питер тоже не двигался. Он подтянул колени к самому подбородку и вытянул руки, словно отражая невидимого врага. Она низко нагнулась, чтобы услышать его дыхание. Оно было слабым и ровным. На секунду она похолодела от ужаса, решив, что он может умереть ночью.
Она спустилась вниз и разложила на столе бумагу и конверты. Но потом вернулась к телефону и набрала номер в Сассекс Гарденс. Она пододвинула к телефону кресло и опустилась в него, слабея при мысли о разговоре с Чарльзом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165