– В жизни всегда надо смотреть вперед, а не назад. Что было – то было, не так ли?И, говоря это, она почувствовала себя зрелой и сильной.«Это наше с Робертом дело», – сказала она Тому Лоренсу.Но конечно, это было не так. Это было как тот пресловутый камень, брошенный в пруд, от которого расходятся круги. Это были Эмили и Энни.Энни ее удивила. Жизнерадостность так называемых «трудных» детей всегда вызывает удивление. Если только она не…– Дядя Брюс сказал мне, чтобы я не верила тому, что говорят другие дети. Он сказал мне, чтобы я даже им не отвечала. «Они хотят, чтобы ты заплакала и рассердилась, – сказал он мне. – А если ты не заплачешь, ты им испортишь развлечение, и они от тебя отстанут». Мы с ним много говорим по телефону. – И она закончила с уверенностью: – Дядя Брюс дает мне хорошие советы. – Затем, внезапно перейдя на другую тему, она спросила: – Почему он больше к нам не приходит?– Он очень занят, готовится к отъезду, – объяснила Линн.Для нее было загадкой, кого Брюс избегает: то ли Роберта, то ли ее.Она хотела бы, чтобы Брюс поговорил с Эмили, но в этом случае, без сомнения, его замечания отличались бы от тех советов, которые он давал Энни. В любом случае, Эмили была решительно настроена не переезжать.Вскоре, после первого истеричного телефонного звонка Роберта, Эмили как-то в разговоре с Линн натолкнулась на настоящую стену сопротивления.– Мама, ты делаешь ужасную ошибку, – сказала она огорченным тоном. – Ужасную. Я прочитала много книг о браках, подобных вашему.– Я знаю, я видела книгу в твоей комнате. Не все случаи укладываются в статистику, Эмили. Люди – это не статистика.– Но имеется тенденция, неважно насколько непохожим может казаться каждый случай. Мы сейчас проходим в курсе социологии про обиженных мужьями жен, и я тебе скажу, я чувствовала, как у меня мурашки по коже бегают. Ты должна быть осторожна, мама. Ты не должна больше рассчитывать на папу. Тебе нужно уходить, мама, и как можно скорее.– Нет, если бы ты могла видеть своего отца, ты бы знала, что я вижу перед собой. Он стал совсем другой человек. С ним произошло что-то ужасное.– Ты можешь на него смотреть, но ты его не видишь.– Ты беспощадная и бессердечная, Эмили. У тебя нет жалости?– Есть. Жалость к тебе. – И под конец Эмили сказала: – Хорошо, мама, ты должна делать то, что ты считаешь нужным.Оскорбленная и разбитая, Линн ответила холодно:– Конечно должна. Все мы должны, не так ли? – затем, смягчившись, она сделала еще одну попытку: – Вопреки твоим опасениям, папа думает о Рождестве, о том, как мы соберемся всей семьей. Не хотела бы ты пригласить Харриса на обед? Я устрою праздничный обед, испеку «рождественское полено» и много чего еще.– Харрис будет на своем семейной обеде, – ответила Эмили тем сухим тоном, который у нее в последнее время появился.– Ну тогда как-нибудь в другой раз во время каникул.– Посмотрим, – ответила Эмили.Упрямая! И это когда Роберт действительно старается изо всех сил загладить вину!– Не говори Эмили, что меня беспокоит то, что я собираюсь делать, – все время повторял он. – Я не хочу, чтобы страдала ее учеба. Ей нужна свежая голова.– Но что ты теперь намерен делать? – снова спросила Линн.– Я еще не знаю. Мне нужно еще время, чтобы решить. А пока мы сможем уложиться в мое выходное пособие, – сказал он удрученным тоном, и слова были уклончивы. – Что-нибудь. Я найду что-нибудь.
В день рождения он положил ей на тарелку розу с длинным стеблем.– Это лучшее, что я в данный момент могу себе позволить. Я покупаю драгоценности только если они безупречны, ты знаешь это. Значит, вместо этого – безупречная роза. – Распрямив плечи и изобразив подобие бравой улыбки, он сказал: – Но в следующем году будет маленькая блестящая коробочка с красивым бантом.Линн почему-то слегка покоробила нарисованная им картина, она взяла розу, такую живую в своей совершенной простоте, и прикоснулась ею к своей щеке, сказав только:– Это чудесно, Роберт, спасибо. Она могла бы сказать:«Я не измеряю ценность вещей блеском или бантом, ты разве этого не знаешь?»Но это звучало бы слишком назидательно, а это не входило в ее намерения, и она просто молча следила, как он пошел к роялю и, пока она доедала свой завтрак, играл ей именинную песенку.Накануне, когда шел дождь, подумала она вдруг, следя за тем, как малыш, пошатываясь, шел по траве и упал прямо в руки Роберта, он провел несколько часов после обеда за роялем, играя мечтательные ноктюрны. Как долго может мужчина продолжать вести такую жизнь? Он никуда не ходит, даже за покупками в торговый центр из опасения встретить там кого-нибудь из знакомых.– Тебе надо выходить на улицу и держать голову высоко, – все время говорила она ему. – В конце концов ты же не убийца, выпущенный на поруки, не так ли? Это была просто недельная сенсация. Каждую неделю происходит что-то новое, что дает людям пищу для пересудов. Я готова биться об заклад, что твой уход из «Джи-эй-эй» – это устаревшая новость, уже давно забытая.Но это было неверно. В супермаркете больше не было любопытных взглядов, и разговоры больше не затихали при ее приближении, но телефон в их доме, который раньше звонил постоянно, теперь молчал. И она припомнила разговор за столом в доме Монакко, огонек в комнате сторожа в доме через озеро, в котором жила пара, о которой «никогда нельзя было предположить, что такое возможно».А теперь Роберт, увидев ее, помахал рукой и она открыла окно.– Пока тебя не было, звонил Брюс, – сказал он, – он разбирает вещи в доме и нашел несколько вещей, которые хочет отдать нам, хотя я не могу себе представить, что именно. Не съездишь ли за ними в фургоне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121