Рано придя домой, Роберт объяснил:– Я решил закончить сегодня раньше работу и пойти купить чемоданы. У нас их не хватает. Я подумал, может быть, мы купим пару дорожных сундуков, чтобы послать их вперед морем. Как ты думаешь?Очень странно, что он мог смотреть на нее и говорить об обыденных вещах и не видеть происшедшую в ней перемену.– У нас много времени, – ответила она.– Хорошо, но не следует оставлять все на последнюю минуту.Через некоторое время позвонила Эмили:– Мама, я только что вернулась с лекции по социологии, и какова была ее тема, как ты думаешь? Женщины, с которыми плохо обращаются. – Ее голос был серьезным и взволнованным. – Ох, мама! Чего же ты ждешь? Вывод такой: они никогда не меняются. Это твоя жизнь, единственная, которая у тебя есть, ради Бога. И если ты продолжаешь оставаться из-за нас, – я так думаю, – то ты неправа. У меня кошмары, я вижу твои руки в шрамах и синяки на лице. Ты хочешь, чтобы Энни тоже разобралась, что к чему?– Я сказала тебе, что собираюсь это сделать, – ответила Линн. – И если у тебя создалось впечатление, что я остаюсь из-за тебя, то ты ошибаешься.Я оставалась так долго с ним, потому что любила его, Эмили.Обе молчали, пока Эмили прерывающимся голосом, отчего Линн решила, что она плачет, не сказала:– Мой папа, мой папа…После нового молчания Линн наконец ответила:– Дорогая, я позабочусь обо всех нас.– Не обо мне. Не беспокойся обо мне, но об Энни и Бобби.– Хорошо, дорогая, я не буду беспокоиться о тебе. Девятнадцать лет, и она в самом деле думает, что больше ни в ком не нуждается.– Ты виделась с дядей Брюсом? Как он?Она боялась встретиться лицом к лицу с Брюсом. Это было бы неловко и странно… Она почувствовала бы себя виноватой.– Несколько последних дней не видела. Он неплохо справляется, – ответила она.– Передай ему от меня привет.Когда она повесила трубку, Линн села и в темноте следила, как сгущаются сумерки. Сверху, из комнаты Бобби, слышалось пение Энни. Бобби, в восторге от такого внимания к себе, стоял, держась за решетку кроватки, и подпрыгивал. Высокий голосок Энни был еще детским, поэтому ее песенка казалась особенно трогательной.«Так должен чувствовать себя жонглер, – подумала Линн, – когда он выступает на сцене, чтобы начать представление. Уронишь один шар, и все упадут друг за другом».– Но я не уроню, – сказала она вслух.
Юдора ожидала ее в гараже, когда Линн вернулась домой, купив бакалейных товаров.– Миссис Фергюсон! Миссис Фергюсон, – позвала она, прежде чем успел заглохнуть мотор. – Они хотят, чтобы вы приехали в школу, кто-то позвонил по поводу Энни, – нет, нет, она не заболела, они сказали, чтобы вы не пугались, им надо поговорить с вами, только и всего.Все внутри у нее оборвалось, но тем не менее она смогла говорить с необычным спокойствием.– Они сказали, что с ней все в порядке?– О, да. Они не стали бы врать, миссис Фергюсон. Хотя, возможно, стали бы… Возможно, они хотели осторожно преподнести дурную новость…Но Энни сидела в кабинете директора, когда Линн вбежала туда. Первое, что ей бросилось в глаза, было заплаканное лицо и разорванная спереди блузка.Мистер Сиропулос начал:– У нас сегодня некоторые трудности, миссис Фергюсон, драка на школьном дворе во время перемены, и мне пришлось позвонить вам. К тому же, Энни отказывается ехать домой в школьном автобусе.Поборов первый страх, Линн села рядом с дочерью. Да, ты выглядишь, будто побывала в драке. Что ты можешь об этом мне сказать?Энни покачала головой, и Линн вздохнула.– Ты не хочешь возвращаться домой в автобусе вместе с той девочкой, не правда ли? Я предполагаю, что это девочка.Энни сжала губы.– Не запирайся, – сказала Линн, по-прежнему говоря мягким голосом. – Мы с мистером Сиропулосом только хотим тебе помочь. Расскажи, что случилось.Энни еще крепче сжала губы и сидела, уставившись в пол. Директор произнес с легким нетерпением:– Ответь своей матери.Линн встала и твердо взяла Энни за плечо.– Это смешно, Энни. Ты слишком взрослая, чтобы так упрямиться.– Кажется, сказал директор, – что кто-то из девочек сказал Энни что-то обидное. Она ударила одну из них в лицо, и завязалась драка, пока мистеру Девису не удалось их разнять.Линн повторила в смятении:– Она ударила девочку в лицо?– Да. С девочкой все в порядке, но, конечно, мы не можем допустить подобного поведения. Кроме того, это непохоже на Энни. Совсем на вас непохоже, Энни, – сказал он, на этот раз любезно.Линн было стыдно, и стыд сделал ее непреклонной.– Это ужасно, Энни, – упрекнула она дочь. – Настолько вспылить, что бы тебе ни сказали, это ужасно.На это девочка, сжав свои маленькие кулачки, снова вспылила:– Ты не знаешь, что они сказали! Они смеялись надо мной. Они все смеялись надо мной.– Из-за чего, из-за чего? – спросили с удивлением мать и директор.– Они сказали: «Твой отец все время бьет твою мать, и все об этом знают. Твой отец бьет твою мать», – простонала Энни. – Они смеялись надо мной!Мистер Сиропулос на мгновенье взглянул на Линн и отвернулся.– Разумеется, это неправда, – твердо сказала Линн.– Я сказала им, что это ложь, мама, я сказала им, но они не захотели слушать. Сьюзен сказала, что она слышала, как ее мама говорила ее папе. Они не дали мне сказать, поэтому я ударила Сьюзен, потому что она была самая злая, и я все равно ее ненавижу.Линн достала из сумочки носовой платок и дрожащей рукой вытерла Энни лицо и сказала, по-прежнему твердо:– Дети – люди – иногда говорят ужасные вещи, которые не соответствуют истине, Энни. И я могу понять, почему ты рассердилась. Но все равно, ты не должна была бить Сьюзен. Как вы думаете, что с этим следует делать, мистер Сиропулос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121