Правая рука Роберта сжалась в кулак.– Эта проклятая женщина! Эта проклятая, настырная ведьма! Я ее сразу раскусил, как только увидел, и ты это знаешь. – Он тяжело опустил кулак на стол, и его пустая чашка задребезжала. – Я хотел бы стукнуть ее этим кулаком. Я надеюсь, что она скоро сдохнет. Я бы хотел, чтобы она мне в лицо сказала, как я должен разбираться со своей семьей.– Она умирает. Она едва говорит.– Едва говорит? Тогда кто же состряпал этот план? Должно быть, это Брюс.– Нет это Джози. Она попросила его, потому что у него есть ее доверенность, написать чек, и он просто согласился. Это была ее идея, а не его. У нее были хорошие намерения, – вступилась за нее Линн.– Черта с два только ее идея! Его тоже. И твоя. Ты должна была бы положить этому конец. Ты ведь мать девушки, не так ли? Ты должна была бы сказать, если только ты во что-нибудь ставишь мнение своего мужа, его желания, должна была бы сказать нет. Решительно – нет. Ну что ж, скажи что-нибудь. Почему ты молчишь?– Потому что я думала, может быть, мы слишком поспешили. В конце концов, это жизнь Эмили, – сказала она убитым голосом. – Ее жизнь.– Будь я проклят! Моя жена, моя дочь, все вы тут. Единственный, кто меня не разочаровывает, это мальчик, и кто знает, как его настроят против меня, когда придет его время? – Роберт вскочил так резко, что опрокинул кофейник, который разбился, и коричневые потоки потекли на пол. А Джульетта, которая лежала под столом, убежала, поджав хвост. – Вот унижение! Ты только подумай: этот слизняк Брюс, карикатура мужчины, приходит в мой дом и распоряжается тут. В следующий раз он будет спать с моей женой.– Ты отвратителен, Роберт, чтоб ты знал, у меня нет никакого желания спать с Брюсом. Но если бы у тебя были некоторые из его качеств, нам обоим было бы лучше.– Его качества! И у тебя хватает наглости говорить, что для семьи было бы лучше, если бы я был таким, как он?– Да, и для тебя лучше тоже.Взгляд Роберта прожег Линн насквозь. Он глубоко вздохнул, сделал большой шаг и ударил ее. Она стояла спиной близко к стене и не имела возможности увернуться, но смогла только беспомощно изогнуться. Он раздавал быстрые удары открытой ладонью, сначала по одной щеке, затем по другой, а затем снова, и так много раз, его кольцо, его обручальное кольцо содрало кожу на щеке, в то время, как ее голова билась о стену, и она закричала. Повизгивая, снова в кухню вбежала собака. С грохотом захлопнулись ворота заднего двора. Юдора повернула свой ключ в двери кухни, и ее лицо появилось в верхней ее половине. Роберт исчез. Линн исчезла…Тяжело дыша ища в шкафу свой дипломат, он бормотал:– Хорошенькое состояние для пригородного поезда. Улыбайся и говори «доброе утро», читай газету, веди себя, как все другие мужчины после подобной сцены. Да, хорошенькое состояние, – повторил он, когда входная дверь захлопнулась за ним.Она рыдала на диване в гостиной. У нее все болело, но она плакала не только от этого. И вовсе не от этого. Внезапно у нее наступило просветление. Оно было таким сильным, что ей стало больно.Потому что его нападение на этот раз отличалось от всех предыдущих. Она положила конец всем оправданиям и уверткам, умолчаниям, которые помогали выносить неприглядную действительность. Без сомнения, Юдора видела, а теперь она знает. И это знание отнимало у Линн ее достоинство. В конце концов тайное стало явным. Это наносило ущерб ее душе, или как иначе назвать ту часть ее существа, которая вместе с плотью составляла ее личность. Итак, она лежала, плакала и старалась думать.Затем раздался стук в дверь и голос произнес:– Миссис Фергюсон? С вами все в порядке? Вам что-нибудь нужно?– Спасибо, все в порядке.Дверь открылась, и Линн была застигнута врасплох, с заплаканными глазами. Ей пришлось придумать какое-нибудь объяснение.– Я очень расстроена, – сказала она, – я плакала из-за миссис – моей подруги Джози.– О, конечно, это очень тяжело. – Лицо Юдоры выражало понимание. Она была милой женщиной. Но глаза ее говорили прямо: «Я знаю правду, но из-за вас я делаю вид, что не знаю».Она перевела разговор на другие темы. Но с человеческой природой ничего не поделаешь. Случай был слишком острым, чтобы держать его при себе. Скоро об этом узнает местный клуб. Начнутся перешептывания за спиной Линн. Перешептывания.Теперь она ходила взад-вперед мимо строгого лица Роберта, глядящего на нее с портрета в серебряной рамке, и мимо своего портрета с нежным женским выражением, с глазами, мечтательно смотрящими сквозь светлую челку и фату, увенчанную букетом лилий.– Я его брошу, – произнесла она вслух. И звук ее голоса, звучание этих дерзких, невозможных слов, этих немыслимых слов заставили ее остановиться и вздрогнуть от внезапного озноба.Юдора пела, неся Бобби по лестнице.– Мой большой толстенький мальчик. Красивый большой толстенький мальчик. Юдорин мальчик. Ты, мой красивый…Они вошли в кухню. А Линн стояла и слушала и спрашивала себя. Сколько я должна еще терпеть? Сколько я еще смогу терпеть? Мне надо беречь свою голову. Придется ли мне подрывать устои этого дома?– Мой красивый большой толстячок…Джози умирает. Эмили уезжает. И все сразу, одновременно. Дайте мне во всем разобраться по порядку. Да, по порядку.Она вошла в кухню, подошла поближе к окну и с тревогой спросила:– Я выгляжу нормально, Юдора? Я не хочу, чтобы Джози увидела, что я плакала из-за нее.Юдора внимательно осмотрела ее.– Вы выглядите хорошо. Может быть, немного пудры, здесь, на левой щеке, – объяснила она тактично.В коридорах клиники стоял запах антисептиков и тревоги.Сколько крупных событий в ее жизни за короткое время произошло в этом узком пространстве:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121